Дело Сычева: последнее попадание в танковый

27 июня внимание всей России вновь привлечет к себе дело рядового Андрея Сычева. Возможно, суд поставит точку в полугодовой череде мифов, которые создавали все: родственники, пресса, военные. Последние чуть меньше других, потому что больше молчали. Разговор с одним из руководителей танкового училища, попросившем для всех остаться инкогнито, или прольет свет на эту историю, или одним мифом станет больше.

Что и когда

Инкогнито не отрицает факта неуставных отношений в Бишкильском батальоне – подразделении танкового училища. Но и не называет их главной причиной произошедшего. Звонок, сделанный рядовым Сычевым матери, в котором он произнес фразу «Мне надоели эти пьяные рожи» стал одним из поводов активно развивать в прессе версию дедовщины. Однако он был сделан 29 декабря – ровно за день до того, как солдат попал в танковую часть. До этого момента он более двух месяцев находился в расположении областного пересылочного пункта «Южный» в Копейске, где занимался хозяйственными работами. Главной причиной произошедшего, по версии источника, стало редкое сосудистое заболевание. Медики это подтверждают. По словам врачей московского военного госпиталя, проблема в тромбофилии – генетической аномалии, вызывающей повышенную свертываемость крови. В настоящий момент Галина Сычева заявляет, что никаких проблем с сосудами у ее сына не было. Была болезнь суставов, обнаруженная в подростковом возрасте. Поэтому в школе он был освобожден от физкультуры и тяжелой физической работы на год, но с возрастом все прошло. Это противоречит словам военных. По их информации, именно Галина Сычева, приехавшая 7 января сначала в часть, а затем в больницу, объяснила генералу Сидорову, что у Андрея это заболевание с детства и от этого же умер его отец. Тогда вины за военными она не увидела.

Как мог быть призван на службу солдат с таким заболеванием? Медики утверждают, что врачи призывной комиссии не могли выявить эту аномалию. Отсутствовала необходимая аппаратура: ее не было ни в военкомате, где Сычев проходил медкомиссию перед призывом, ни тем более в небольшом поселке Свердловской области, откуда он родом. Офицер танкового то, что мать знала о заболевании сына и не сообщила во время призыва, объясняет стесненными обстоятельствами семьи. «У меня пять ртов и кормить их нечем», – заявила она начальнику училища. Но военные утверждают: после 25 января в облике и в словах женщины произошли разительные перемены. 7 января, по их словам, в часть приехала бедно одетая женщина, жаловавшаяся на материальные трудности. Через несколько дней совершенно в ином облике она предстает перед общественностью, выступая с первыми обвинениями. Есть еще один, по мнению военных, важный факт из жизни Галины Сычевой – ее 6-летняя судимость

Что могло спровоцировать развитие болезни? Медики утверждают: все – начиная от стресса и переохлаждения и заканчивая побоями. Если брать версии избиения, то они сильно разнятся. Вариант военной прокуратуры: в казарме во время новогодней массовой пьянки из 40 человек было избито 8. Сычева младший сержант Сивяков – заставил в течение трех часов сидеть в полуприсяде и периодически бил по ногам. В результате, уже к 4 января у военнослужащего развилось гангренозное воспаление. Признание Сивякова и свидетелей об этом есть. «Но и тогда, и сейчас, – утверждают представители танкового, – в объяснительных курсантов фигурирует факт их избиения представителями военной прокуратуры». Тем более, что на предварительном судебном заседании Сивяков заявил о своей невиновности.

Вариант офицеров военного училища. Прибывший 30 декабря в батальон рядовой Сычев особо интереса к себе со стороны других служащих не вызвал. Но 4 января солдат обращается к начальнику медслужбы Максимову с жалобой на боль в левой голени. Врач ставит предварительный диагноз – рожистое воспаление. Возможные причины. Удар Сивякова по ноге – это подтвердил один из офицеров танкового. Воспаление, развившееся в результате врастания ногтя. Нагноения пальцев рук и ног, что подтверждают сослуживцы. Перетягивание ноги. По информации офицера училища, присутствовавшего при разговоре начмеда с одним из солдат, выясняется, что Сычев знает об этом способе.

В результате, начмед, кроме опухоли на ноге, не обнаруживает следов побоев. «После телефонного разговора дежурного по училищу с Максимовым, – говорит тот же источник , – принимается решение перевести рядового из Бишкиля в санчасть училища, находящуюся в Челябинске, а затем в гарнизонный госпиталь». В итоге, военные медики, не имея нужного оборудования, отправляют солдата в гражданское медучреждение – больницу скорой помощи №3.

Однако ситуация в двадцатых числах января обрастает массой подробностей, в чем не последнюю роль играют гражданские: медсестры городской больницы скорой помощи №3 и комитет солдатских матерей, раздувающие версию об изнасиловании солдата. Позже ее опровергнут все: врачи, военные и прокуратура. Сейчас председатель комитета солдатских матерей отказывается не только общаться с прессой и прокуратурой, но и участвовать в судебном процессе по этому делу.

По факту избиения Сычева уголовное дело все же возбуждается. Младший сержант Александр Сивяков, фамилию которого написал Андрей в больнице, обвиняется в превышение должностных полномочий. Кроме того, военная прокуратура устанавливает новые факты неуставных отношений в танковом училище. Возбуждается шесть уголовных дел и еще пять – в отношении командиров, допустивших «дедовщину». Позже выясняется, что эти дела не имеют непосредственного отношения к самому Сычеву. Трое военнослужащих старшего призыва отделываются условными приговорами.

Зачем

А) Дальневосточный роман

Особая роль в этой истории отведена отношениям двух ключевых фигур – Виктора Сидорова, отстраненного начальника Челябинского танкового училища, который в этой должности прослужил всего полгода, и главного военного прокурора страны Александра Савенкова. По информации военных, они «схлестнулись» еще во время службы Сидорова в Дальневосточном округе так, что Савенков не принял его назначения руководителем училища. В частности, Савенкову молва приписывает такую фразу: «Как Сидоров мог стать начальником училища, если здесь, будучи еще полковником 139-й дивизии, два раза привлекался к дисциплинарной ответственности. Он утаивал от командования сведения о преступлениях. Только за это его должны были лишить офицерских погон, а в Челябинск он генералом приехал». Ситуация с Сычевым вновь спровоцировала то же обвинение, но уже переросшее в уголовное дело. Военный прокурор требует привлечь генерала за то, что он якобы знал истинную причину произошедшего, но скрыл ее и от штаба Приволжско-Уральского округа, и от главкома сухопутных войск, и от министра обороны. Однако представители танкового говорят, что телефонное донесение в Москву было отправлено еще 7 января, когда солдату сделали первую операцию. То, что информация об инциденте не ушла дальше дежурного, оставшись зафиксированной в журнале (что подтвердила и расследовавшая дело комиссия), военные объясняют просто. Министр обороны несмертельными случаями не занимается. В этот же день информация от генерала поступает в штаб ПУрВО и на следующий день спецкомиссия военного округа начинает свое расследование. 10 января сделан еще один звонок начальника училища главкому сухопутных войск. А через пару дней представители спецкомиссии округа приходят к выводу, что установить истинную причину произошедшего без показаний Сычева невозможно. Скандал в танковом, дискредитирующий нынешнюю армейскую систему, сказывается и на назначенном в тот период вице-премьером Сергее Иванове. Одном из главных претендентов на будущих президентских выборах. В результате «спустившийся с гор» Сергей Иванов увольняет боевого генерала Сидорова с должности.

Б) Казань брал, Челябинск не брал

В 1998 году Казанское танковое училище (одно из трех, наряду с Челябинским и Дальневосточным, готовящих командиров) реорганизуют в филиал Челябинского. В 2000 году статус самостоятельного ему возвращают. Но уже в мае 2005 Минобороны РФ, составляя программу сокращения военных вузов, планирует оставить лишь один из двух – либо в Челябинске, либо в Казани. Выбирают Челябинск. Расчет прост: на Урале базируются оборонные заводы. С этим, естественно, не может согласиться президент Татарстана Шаймиев. Идея суверенитета республики, периодически всплывающая, требует военной силы. При неблагоприятном для Шаймиева раскладе в республике остается только артиллерийское и суворовское училища. При благоприятном – к двум ротам танкистов добавляется целый танковый институт. Люди, техника, комсостав. В итоге, несколько поездок в Москву и чаша весов начинает перевешивать в пользу Казани. Так, летом 2005 года после ряда проверок комиссия Минобороны признает казанское училище лучшим. И не только среди танковых, но и среди всех военных училищ. Вот тогда и появляется окончательное решение – Челябинское танковое расформировать. Но в его руководстве говорят, что до октября 2005 это было им неизвестно. Были только слухи. В октябре за танкистов вступаются челябинские власти. Помимо личных разговоров губернатора Сумина с руководством страны, южноуральские парламентарии направляют официальное обращение к премьеру Фрадкову.

Процесс ликвидации челябинского училища «в рабочем порядке» не пошел. И скандал в нем приходится очень кстати… За два месяца замглавкома Сухопутных войск Владимир Молтенской дает два совершенно разных комментария. Так, в феврале 2006 – на пике всеобщей истерии вокруг дела Сычева – генерал заявляет, что произошедшее только ускорит плановое расформирование училища, в котором не все благополучно. По его словам, назначение генерал-майора Сидорова начальником вуза должно было укрепить дисциплину и поднять уровень подготовки курсантов. «Но этого не произошло», – ставит точку Молтенской. Однако месяц спустя он заявляет обратное: вуз существует и будет существовать. И частный случай с солдатом не может повлиять на его судьбу. Сейчас же она решена бесповоротно – приказ Минобороны о ликвидации челябинского училища лежит у его начальника на столе. Срок, по словам военных, два года. Не помогло и то, что на майских учениях челябинцы получили оценку «хорошо», а казанцев едва вытянули с «неуда».

В том, как произойдет расформирование челябинского училища, пока нет ясности. В том числе и для руководства вуза. «Танки уже собирались перебросить в округ, пока этого не случилось, – заявил один из высших офицеров училища. – Но традиционного набора этим летом уже точно не состоится. В следующем году третий-четвертый курсы мы передаем Казани, а спецфак отправляем на Дальний Восток». Главный же вопрос остается в том, кому достанется территория и имущество училища. Есть команда главкома Сухопутных войск – «ни одного гвоздя без моей команды не должно уйти». Но как претенденты уже рассматриваются МЧС и пограничники.

Ходят слухи и о претензиях коммерсантов: центр города, большая площадь, готовые здания и развитая инфраструктура. Информация об интересе к танковому крупной столичной бизнес-структуры – пока лишь версия. Но то, что на территории училища недавно появились свердловские коммерсанты, отнюдь не с целью экскурсии – факт. Его в руководстве танкового подтверждают. Два года назад таким же образом пытались поделить ЧВВАКУШ. Тогда, говорят, понадобилось личное вмешательство Путина.

Остается еще вопрос. Что делать с танковым полигоном в Бишкиле, который считается одним из лучших в России. Назван пока только один вариант – передать Чебаркулю. Зато переезд училища в Казань заново потребует строительства всей базы. Сейчас там есть всего две роты, и нет даже полигона. А платить за это будут и Татарстан, и федеральный центр.

P.S. Открытое письмо Галины Сычевой (газета «Известия»)

«Хочу высказать свое возмущение в адрес чиновников, корреспондентов, которые стараются на всю страну упрекнуть нас в том, что мы «заработали» себе «славу, квартиру и бесплатное лечение». Не хотелось бы даже врагу пожелать такой «славы»! Давайте же, дорогие, поменяемся. Вы возвращаете моего сына таким, каким я отдала его в армию – целого, здорового, спокойного, уравновешенного, и забирайте свою квартиру, славу и бесплатное лечение. Если бы в этой трагедии виновата была только наследственная болезнь Андрея, мне не стали бы предлагать огромную сумму денег за то, чтобы он отказался от своих показаний во время следствия. А так как нам предложили 100 тысяч долларов в обмен на отказ от показаний, напрашивается вывод, что никакой наследственности у сына не было... А все остальные органы, которые теперь не справляются со своими функциями, – тоже наследственность? Влить бы вам такое количество разных лекарств, чужой крови и т.д. Посмотрела бы я, какая наследственность появилась у вас.

Да, мы не уверены в том, что кто-либо из офицерского состава будет наказан. Но почти все они заслуживают наказания, потому что знали, что у них в части солдаты часто выпивали, но никакого контроля не было, так как офицеры зачастую сами ходили пьяные.

И начальник танкового училища должен быть наказан за умалчивание, так как он даже не соизволил мне сообщить, что сын находится в крайне тяжелом состоянии. Сидел в своем кабинете на телефоне и отвечал на мои звонки: якобы ничего ему неизвестно, позвоните то через два часа, то через час. Три дня меня мурыжил, ожидая смертельного исхода, зная, что шансов на жизнь у сына почти не было. И только после того, как я с дочерью приехала в Челябинск 8 января утром, узнав от хирурга о состоянии Андрея, уже после первой операции, чиновники училища все-таки решили отбить мне телеграмму, выполнить свой долг с большим опозданием, и снова продолжали ждать развития событий, не сообщая об этом высшим чинам в Москву. Все затянули до крайности, и при этом у некоторых хватает совести обвинять врачей клинической больницы N 3 Челябинска, которые вытащили моего сына с того света. Спасибо им всем! Почему же вы, чины училища, видя критическое состояние солдата, не направили его сразу в госпиталь Бурденко? Да все потому, что ждали каждую минуту смерти моего сына, когда врачи гражданской больницы боролись за его жизнь.

А Бог и народ, молясь, помогли ему выжить, так вы теперь стараетесь все списать на наследственность, которая совсем ни при чем. Где же ваша совесть, дорогие господа?..»

Развязка и гласность

«Наверно, только птицы в небе и рыбы в море знают, кто прав! Но о главном не пишут в газетах. И о главном молчит телеграф», –- спел когда-то Борис Гребенщиков. Все так, конечно... Но о главном должны сказать в суде! Процесс по делу Сычева-Сивякова, к счастью, объявлен открытым. И люди, которые внимательно следили за всеми обвинениями, арестами, следствием и заявлениями матери Сычева, должны знать о наступившей развязке. Возможно, суд поставит точку в полугодовой череде мифов, которые создавали все: родственники, пресса, военные...