Техникам Шагола «прилетело» за «сушку»

12 мая Челябинский гарнизонный военный суд огласил новый приговор начальнику технико-эксплуатационной части звена 2-й авиационной эскадрильи войсковой части 69806 (авиабаза Шагол) капитану Сергею Щапову и бывшему инженеру авиационного комплекса старшему лейтенанту Юрию Пешкину по делу о крушении Су-24М 30 октября 2012 года. За отправку в воздух неисправного самолета техники приговорены к трем годам условно каждый с аналогичными испытательными сроками. Подробности – в репортаже Chelyabinsk.ru из зала суда.

Напомним, ранее суд уже выносил приговор инженерам, но он был отменен Уральским окружным военным судом из-за нарушений Уголовно-процессуального кодекса (УПК) по результатам рассмотрения апелляции Щапова. Вышестоящую инстанцию не устроил тот факт, что суд первой инстанции положил в основу лишь доказательства стороны гособвинения, а доводы Щапова о своей невиновности во внимание не принял. Дело было направлено на новое рассмотрение в ином составе суда.

Пешкин на стадии предварительного следствия показал, что Щапов вообще никогда не контролировал и не проверял его работу.

Оглашая новый вердикт, судья изначально дал понять, что оправдательного решения техникам ждать не стоит: вину Щапова и Пешкина в нарушении правил полетов и подготовки к ним (статья 351 УК РФ) подтвердили показания многих свидетелей и заключения экспертов, зачитанные судьей.

Так, суд установил, что с 16 по 29 октября 2012 года Су-24М с бортовым номером 67 в связи с промежутком в эксплуатации более двух лет и планируемой перегонкой на авиаремонтный завод находился в объединенной технико-эксплуатационной части, где проводились регламентные работы, в том числе открытие и закрытие радиопрозрачного конуса самолета, в народе называемого обтекателем.

С осужденных также взыскано по 30 тыс. руб. в счет компенсации расходов на проезд свидетелей к месту суда.

29-го, а затем и 30 октября Пешкин в ходе подготовки судна к проверочному полету перед отправкой на завод не проверил надежность закрытия замков крепления радиопрозрачного конуса. В частности, он должен был, во-первых, визуально убедиться, что все 13 замков закрыты, о чем должно свидетельствовать совпадение красных меток на запорных болтах каждого замка с метками на фюзеляже. Во-вторых, он мог проверить закрытие замков специальным шестигранным ключом. Пешкин же просто толкнул конус руками в сторону открытия и, решив, что все отлично, доложил об исправности самолета Щапову. Последний, который должен был лично контролировать действия Пешкина, поверил коллеге на слово. Самолет отправили в небо с полностью открытыми (красные метки находились друг напротив друга) замками креплений радиопрозрачного конуса.

При этом Юрий Пешкин давал весьма противоречивые показания. Так, на стадии предварительного следствия он пояснял, что проверял закрытие замков и лишь толкнул конус руками, а в суде сообщил, что 29 октября использовал отвертку, так как не имел с собой шестигранника. В итоге суд положил в основу приговора первое свидетельство.

Сам экипаж рухнувшей «сушки» пояснил, что до вылета самолет трижды проверялся техниками и трижды было доложено о его технической исправности. Сами военлеты также осматривали бомбардировщик: они не видели, чтобы замки выпирали, как это иногда бывает в открытом положении, не образовывалась щель между конусом и фюзеляжем и при толчке руками.

Кроме того, некоторые свидетели указали, что красные метки на самолете были частично стерты, а сам конус данного самолета при толчке руками при открытых замках открывался с трудом. Видимо, совокупность этих факторов и стала причиной того, что техники просто не заметили свою недоработку.

Трассологическая экспертиза потом показала, что Пешкину, а затем и Щапову, который должен был проконтролировать ход работ, стоило всего лишь провернуть болты ключом – при полном закрытии замков при помощи шестигранника слышен отчетливый щелчок фиксатора.

Доводы защиты о том, что замки могли открыться самопроизвольно во время полета, также были опровергнуты выводами экспертов: закрытые крепления на самолете можно в противном случае только вырвать.

За Министерством обороны и главным управлением лесами Челябинской области признано право об удовлетворении гражданского иска о компенсации материального ущерба, причиненного в результате крушения самолета. Этот вопрос передан на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства. ГУ лесами требует компенсировать 165 тысяч, а Минобороны оценило остаточную стоимость самолета в 75,2 миллиона рублей.

Добавим, что приговор не вступил в законную силу.

Все о происшествиях с бомбардировщиками на Южном Урале по материалам 74.ru представлено здесь.

Видео с места происшествия от 30 октября 2012 года – на телеканале 74.ru.