Онколикбез: сколько лет просить у Бога, или Почему пациенты не боятся паллиативного отделения

Паллиативное отделение — самое молодое в онкоцентре — основали три года назад, но его предыстория гораздо больше. Облегчить участь неизлечимого онкобольного врачи старались всегда. Но долго такой медпомощи не придавали значения, боялись, всячески избегали разговоров о ней, прятали за расплывчатыми формулировками. В 1998 году весь накопленный опыт её оказания в Челябинском областном клиническом центре онкологии и ядерной медицины упорядочили, а в 2015-м появилось и своё отделение. В очередном выпуске онколикбеза разбираемся, чем это отделение может помочь пациенту и его родным, стоит ли его бояться и почему после выписки люди мечтают сюда вернуться. Секретами хорошей атмосферы делится его заведующая, врач высшей категории Ольга Курченкова.

— Ольга Валерьевна, насколько такое паллиативное отделение необходимо?

— Каких бы успехов не достигала медицина, всегда будут такие случаи, когда она окажется бессильной. Основная задача нашего отделения — поддержание жизни на последнем её этапе у тех пациентов, которых вылечить уже нельзя, но помочь сохранить качество жизни, продлить её срок — можно. Так, чтобы человек мог провести это время достойно, по возможности без боли и каких-то неприятных ощущений. Мы можем не только убрать эти неприятные симптомы, обезболить, но и оказать специализированную онкологическую медпомощь.

— Что это значит? Полечить?

— Если говорить простым языком, то да, полечить. Мы можем оказывать так называемый третий уровень высокоспециализированной помощи: лучевая, фотодинамическая и химиотерапия по паллиативным схемам и в разных режимах, чтобы улучшить состояние больного. Можем ставить стенты при опухолях лёгкого или желудка, восстанавливая проходимость дыхательной системы, пищеварительного тракта, накладывать гастростомы и так далее. Поскольку отделение находится в многопрофильной больнице, то все эти возможности мы используем.

Например, болевой синдром можно снять таблеткой или уколом, а можно найти источник боли и постараться с ним справиться, насколько это возможно. Мы используем все наши знания и возможности: если нужно, то применить противоопухолевую терапию, терапию бисфосфонатами и так далее, чтобы снять весь комплекс симптомов.

— Чем отличается хоспис от паллиативного отделения?

— В хосписе в большей степени акцент делается на уход: накормить пациента, поменять памперсы, обработать пролежни, конечно, обезболить, психологически его поддержать. А в нашем отделении проводится всё-таки специализированная медпомощь. Это и паллиативная химиотерапия, и паллиативная лучевая терапия, и терапия сопутствующих заболеваний. За этим у нас следит врач-терапевт, доктор медицинских наук. Есть у нас и медицинский психолог, который помогает пациентам свыкнуться со своей болезнью, принять лечение. В паллиативной медицине специалист вникает в проблемы человека, а не диагноза.

— Насколько часто нужна помощь психолога вашим пациентам?

— Практически все наши пациенты нуждаются в помощи психолога. Даже самые крепкие люди испытывают страдания, но обратиться к психологу иногда им просто гордыня не позволяет. Работа с онкопациентами — целая наука, как помочь человеку справиться с отрицательной информацией. Физиология её восприятия у всех одинакова, а вот реакция на неё — разная. Психологи знают, что делать и как помочь человеку пройти все эти стадии осознания и прийти к принятию ситуации.

Очень важно понять и принять, что в тот момент, когда установлен диагноз, жизнь не заканчивается. За неё ещё можно и нужно побороться. Важно научиться управлять болезнью, не сдаваться, как бы тяжело ни было. От настроя самого пациента, от того, как он соблюдает или не соблюдает рекомендации врачей, тоже многое зависит. Мы стараемся донести это до наших пациентов, убедить их в необходимости проходить лечение, в ценности того времени, которое они отвоёвывают у болезни. Каждый новый день — уже подарок. Сама по себе жизнь — штука сложная, и никто толком не знает, что нас ждёт дальше. Поэтому даже то малое, что мы уже имеем, стоит того, чтобы этим дорожить. Разве не так?

— Как пациенты реагируют на то, что их отправляют в ваше отделение? Боятся?

— В какой-то мере мы все психологи и оказываем поддержку пациентам. Да, сначала они боятся. Думают, что их отправляют к нам буквально умирать. А потом, когда побывают у нас, то уходят довольные и счастливые, очень часто снова просятся к нам. Один пациент может возвращаться снова и снова, для этого нет никаких ограничений. Например, на коррекцию противоболевой терапии: сначала он получал, например, препараты в одной дозировке, они перестали помогать. Пациент обращается к нам, и мы подбираем другую дозировку или другой препарат. Или — для коррекции общего состояния, например, пациент плохо кушает, тогда можно провести нутритивную поддержку. Постепенно он набирает вес, его самочувствие улучшается, и он довольный возвращается домой. Или для проведения десятой линии лекарственной терапии — пациент лечится длительно на протяжении семи-десяти лет…

— Так долго? Семь-десять лет — это же целая жизнь.

— К нашему счастью, есть пациенты, которые и 13, и 15 лет наблюдаются! С одной из наших пациенток состоялся вот такой разговор. Однажды она сказала мне: «Как мало я попросила у Бога лет». «Почему?» — уточняю. «Потому что, когда заболела, я попросила: "Боженька, можно хотя бы внучку замуж выдам, и тогда всё — можешь забирать". А в этом году внучку замуж я выдала», — говорит. «А сколько же было внучке, когда вы заболели?» — уточняю. «Пять лет», — отвечает.

Получается, что уже лет 17 или даже 19 она у нас наблюдается, лечится, и всё у нее — тьфу, тьфу, тьфу — хорошо! По сути, наше отделение доказывает, что онкозаболевания могут стать хроническими. И совсем не обязательно, что они приведут к немедленной гибели человека. Если болезнь своевременно лечить, корректировать лечение и все нежелательные явления после него, то при условии физической и моральной поддержки пациента возможно его длительное сосуществование с заболеванием.

— Какие могут быть нежелательные последствия?

— Например, низкий гемоглобин. Он виден не только по показателям анализов, но и самочувствию пациента — высокая утомляемость, слабость, головокружения. Мы проводим лечение, чтобы поднять показатели и улучшить самочувствие. Если пациент плохо питается в силу каких-то причин, то у него может быть низкий уровень белка в организме. Мы также проводим специальную терапию и видим эффект от лечения: уменьшаются отёки, одышка, слабость, человек чувствует себя уже значительно лучше. После химиотерапии может уменьшиться количество лейкоцитов, при этом подняться температура. С этими явлениями мы тоже можем справиться, поэтому пациенты к нам и обращаются.

— Как к вам попасть? Кто к вам направляет?

— Обычно доктора из поликлиники как Челябинска, так и Челябинской области.

— Существует ли какая-то очерёдность в отделении?

— Наше отделение маленькое, всего десять коек, поэтому сразу помочь всем нуждающимся, конечно, оно не в состоянии. В Челябинской области есть ещё несколько паллиативных отделений — в посёлке Роза, горбольнице №8. Планируется открытие ещё одного отделения в Челябинске, которое позволит решить этот вопрос. Оно будет заниматься соматическими заболеваниями. Но пока существует небольшая очерёдность в наше отделение. Никаких ограничений на госпитализацию нет: в течение года пациент может и два, и три раза к нам попасть. И даже больше — при наличии показаний.

— А пациенты делятся с вами своими историями? Спрашивают ли у вас совета? Или всё ограничивается только лечением?

— Наверно, в нашем отделении ограничиться только лечением невозможно. Сближение неизбежно: мы разделяем с пациентами все их радости и горести, все их заботы и трудности.

— Ваши пациенты — в основном возрастные?

— В основном — да, но бывают, к сожалению, и молодые. Соотношение примерно 70 к 30 процентам.

— Кому труднее принять свою болезнь: молодым или тем, кто постарше?

— Возраст не имеет значения — жизнь дорога и в 30, и в 40, и в 80, и в 90. Молодым сложнее в том, что на них лежит больше ответственности, особенно за то, что они не успеют сделать для своей семьи, что оставляют её без поддержки и помощи. Именно это принять сложнее всего. Люди планируют жизнь, а не болезнь. Дети, их будущее, кредиты, ипотека — этот груз утяжеляет состояние. Незавершенные дела гнетут, поэтому важен каждый отвоеванный у недуга день.

— А бывает, что помощь психолога нужна не только пациенту, но и его родственникам?

— Конечно. Если в этом есть необходимость, то психолог работает и с родственниками. Эта помощь добровольная, никто никого не заставляет, не принуждает.

— Насколько сложно работать с такими пациентами? Как же вас занесло в паллиативное отделение?

— Счастливый случай. Много лет я проработала в отделении химиотерапии, и мне очень нравится эта специальность. Когда мне предложили работать в этом отделении, то согласилась с радостью, поскольку именно в паллиативном отделении всё переплетается, здесь нет какого-то одного узкого направления — есть и хирургия, и лекарственная терапия, и лучевая. Мы как специалисты должны разбираться во всём.

В обществе сформировался стереотип, что паллиатив — это обречённость, буквально последние дни перед смертью. Это совсем не так. Паллиативная помощь — помощь в конце жизни. В первую очередь она подразумевает контроль симптомов: чтобы человека не тошнило, чтобы ничего не болело, чтобы человек мог нормально спать, общаться с близкими людьми, и, самое главное, сохранять свое достоинство. Такая помощь наиболее ценна и дорога.

— Что бы вы посоветовали родным онкобольных?

— Прежде всего, не боятся паллиативной медпомощи: чем раньше вы обратитесь и получите квалифицированную помощь и информацию о том, как вам жить, тем лучше будет вашему близкому и вам.