«Я свернулась калачиком и лежала, ощущая страх»: челябинка — о своих панических атаках

Каждый день мы сталкиваемся со стрессами. Тревожность копится годами и потом выливается в кадры из триллера — именно так о своем состоянии рассказывают те, кто пережил панические атаки. Вдруг хочется сбежать и спрятаться где-то подальше. Людей одолевают необъяснимый ужас, одышка, головокружение, нехватка кислорода, а главное — сильный страх. Длиться такое состояние может от 20–30 минут до нескольких часов, при этом спровоцировать приступы могут как серьезные переживания (потеря близкого человека, развод), так и полное отсутствие видимых причин. Но даже после сильных стрессов к психотерапевтам обращаются единицы. Мы поговорили с психологом Анастасией Дементьевой о том, как она испытала приступ тревоги и как справилась со сложным состоянием. Во Всемирный день здоровья приводим ее рассказ от первого лица.

С панической атакой я столкнулась два раза в жизни, но навсегда запомнила, как это было отвратительно. Первая произошла у меня в кинотеатре на просмотре триллера. Туда я пришла с молодым человеком. Вот уж он, наверное, не предполагал, что поход в кино может обернуться такой штукой. Правда, и я не предполагала, что такое состояние вообще возможно, и уж тем более, что оно произойдет со мной.

На экране мелькали какие-то жуткие сцены про перевал Дятлова, мне было страшно, как и на любом фильме ужасов. Но в какой-то момент я начала удивляться: неужели этот фильм производит такой 3D-эффект, что ощущение жути происходящего на экране способно захлестнуть меня настолько? А когда кадры стали меняться, сюжет разворачиваться, а мое состояние — нет, я поняла, что что-то идет не так. Фильм мы досмотрели, я сказала молодому человеку, что со мной что-то не так, мне плохо, но я не могу понять, что это со мной происходит, потому что никогда в такое состояние не погружалась.

Дома мое состояние не улучшилось. Я свернулась калачиком и лежала, ощущая какой-то гнетущий страх. Объяснить не могла, что происходит, но наорать в ответ на слова: «Ты меня пугаешь, я не знаю, что делать, что с тобой? Ты не в настроении?» — сил у меня хватило.

Удивительно, как наши близкие из-за своей тревоги, бессилия и непонимания происходящего готовы свалить ответственность на нас — тех, кто нуждается в данный момент в поддержке, лишь бы самим не встречаться с состоянием полной неопределенности и непонимания происходящего.

Точно не помню, сколько я пребывала в таком состоянии повышенного страха, наверное, часа два. Через месяц я попала в такое же тревожное состояние, но оно длилось меньше и не так ярко.

Я обратилась к психотерапевту. Анализируя, какие факторы поспособствовали такой динамике, мы сошлись, что к приступам привело сочетание нескольких факторов. Перед обеими паническими атаками я использовала новое обезболивающее, которое до этого никогда не принимала. Возможно, оно спровоцировало яркий приступ. Но самое главное, что повлияло на такое мое состояние, — я находилась в диком стрессе после трагического события, произошедшего в моей родительской семье. При этом этот стресс, в который я попала из-за этой трагедии, я старалась не замечать.

А мне не помог (позже я узнала, что именно это и было закономерно). Моя психика не выдержала не столько тяжести произошедшего, сколько такого способа справляться с горем: не замечать, натянуть улыбку и жить как ни в чём не бывало. Поэтому психике было важно разрядиться, скинуть напряжение. И раз я не давала этого сделать себе сознательно, мудрое тело всё взяло в свои руки и сделало это так, через внезапную и непредвиденную паническую атаку, обойдя мой контроль.

После я решила рискнуть и разрешить себе прожить это трагическое событие не по завету моих родных, а по-другому — прореветь, проплакать, быть слабой, нуждающейся в поддержке и внимании. Я стала больше внимания обращать на себя, на свои чувства. Посвятила время исследованию своего уровня тревожности и тому, что его повышает.

На этом пути было много открытий: я обнаружила, как заражаюсь чужой тревогой, как это удивительно происходило в моей родительской семье — как скрывали и не проживали свою тревогу родители и как в итоге она сливалась на меня.

Я начала искать пути заботы о себе, чтобы профилактировать и свой уровень тревоги (сон, режим отдыха, нагрузки, спорт, наполнение своей жизни приятными эмоциями, умение проживать неприятные, вычленять свои иррациональные мысли и переводить их в рациональные), научиться не заражаться чужой тревогой, особенно своих близких — научилась обозначать границы.

С тех пор ни одной панической атаки у меня не было, чему я очень рада. Конечно, и сейчас, в кризисные сложные моменты, моя тревога повышается, но я научилась не накапливать ее, а проживать, справляться с неопределенностью и другими чувствами и ситуациями, от которых не застраховаться.