«Называют Железной леди»: челябинская танцовщица выжила в ДТП и ведёт блог о том, как учится ходить

25-летняя жительница Челябинска Мария Гордеева ведёт блог о восстановлении после аварии. Её жизнь на до и после разделила поездка в такси с работы. Водитель не справился с управлением после выпавшего первого снега и вылетел на встречку. У мужчины сломанной оказалась только рука, а вот у пассажирки врачи буквально собирали по косточкам область бёдер. О том, зачем свою историю девушка решилась рассказать в интернете, — в материале 74.RU.

Улыбчивая, красивая, изящная. Мария Гордеева открывает нам дверь и приглашает внутрь квартиры. Глядя на то, как двигается девушка, совсем не верится в то, что ей пришлось пережить. Два года назад челябинка попала в аварию, и до конца оправиться от травм не удалось до сих пор.

— Произошло это 1 октября 2017 года. После тренировки мы поехали с подругой домой. Очень долго не могли вызвать такси. Тогда как раз снег первый выпал, гололёд был. В итоге через полчаса где-то нам назначили машину, и всё, мы поехали, — вспоминает Мария. — Чувствовалось, что водитель ехал быстро. Как и все, мне кажется, таксисты. Поэтому мы не придали этому значения, не просили его снизить скорость. Произошёл занос. Я прямо чётко помню сам занос машины. Открыла глаза уже в неподвижном состоянии. Машину вынесло на встречку, где я сидела на заднем пассажирском сиденье, и встречная машина влетела прямо в мою сторону. Конкретно на меня пришёлся удар.

Renault Logan, в котором ехали девушки, смяло, словно лист бумаги. Эту аварию воскресным вечером видели десятки людей. Всё произошло недалеко от главного корпуса ЧелГУ на улице Братьев Кашириных. Ехавшая рядом с Марией подруга потеряла сознание, водитель Renault сломал руку, а саму девушку зажало в искорёженном автомобиле.

— Мне не было больно, чисто страшно, холодно — и всё. Это просто какое-то чудесное свойство организма, — рассказывает Мария. — Помню, как меня вытаскивали. Прямо распиливать крышу такси приходилось, чтобы вытащить. Причём когда спасатели распиливали крышу, я увидела их, начала просить о помощи. Мне один говорил: «Всё хорошо, успокойся, ничего страшного». А второй вылезает, смотрит: «Ё-моё, как мы это будем делать?» И я такая: «Блин! Кажется, это немного страшно».

В больницу Марию привезли через час после аварии. Её мама и молодой человек Евгений уже были там. Как они узнали о ДТП, девушка поначалу не понимала. Позже они объяснили, что вылетевший из рук Марии телефон нашла под машиной пассажирка второй машины, ответила на звонок Евгения и объяснила, что симпатичную кудрявую девушку увезла скорая.

— Очнулась уже на следующий день в реанимации. Дня два думала, что у меня просто сломана нога, ничего страшного не произошло. Маму запустили в реанимацию, и я её спросила, когда уже отсюда выйду. Говорю: «У меня же ничего серьёзного. За месяц восстановлюсь — и всё». А она говорит: «Дочь, ты вниз-то не смотрела?» А я смотрю — я простынкой прикрыта. У меня там стоял аппарат Илизарова, который полностью фиксировал таз. Я приоткрыла простынку и поняла, что капец, что сильно серьёзно всё. В итоге выяснилось, что водитель гнал, и летняя резина у него была. По видеофиксаторам всем он где-то 80 км/ч ехал.

Описание травм, полученных девушкой, занимает треть листа А4. Там и перелом свода черепа, и ушиб мозга лёгкой степени, и множественные переломы в области бёдер.

— Перелом таза, седалищного бугра, перелом таза открытый, вывих с левой стороны, ушиб седалищного нерва, — перечисляет Мария. — Лицо с левой стороны сломано было. Причём на снимках смотрели, что за глазом кость полностью в мелких трещинах, раздроблена, врач удивлялись, как вообще глаз не пострадал. Потому что это, правда, чудо какое-то.

В реанимации третьей областной больницы Мария провела две недели, затем сменила ещё несколько подразделений: лежала в травматологии, челюстно-лицевой хирургии, сосудистой хирургии, отделении реабилитации. Девушке дважды делали переливание крови, она перенесла восемь операций. Имена своих хирургов Мария помнит до сих пор — это травматолог-ортопед Игорь Шевченко и челюстно-лицевой хирург, заведующий отделением Александр Насонов. После первого взгляда в зеркало после аварии девушка не сдержала слёз и очень стеснялась. А сейчас о том, что под кожей головы скрыты пластины, догадаться сможет только специалист.

— Мы стараемся сделать так, чтобы следы нашего вмешательства были минимальны, — объясняет заведующий отделением челюстно-лицевой хирургии ОКБ № 3 Александр Насонов. — При оперативном лечении все манипуляции, которые можно выполнить через полость рта, выполняются через полость рта. Если есть необходимость сделать доступ через кожу, он делается по естественным складкам или по линии роста волос, чтобы быть малозаметным. Наша задача — минимизировать послеоперационные изменения на лице.

— Наиболее частое сочетание травм: черепно-мозговая и скелетная, травма органов брюшной полости и грудной клетки. Этим пациентам требуется выполнение одновременных операций несколькими хирургическими бригадами. Каждый специалист выполняет свою работу, а один наиболее опытный врач «дирижирует» — определяет последовательность операций, обследований, ограничивает или разрешает объём вмешательств в зависимости от состояния пациента и характера травм, — добавляет заместитель главного врача по хирургической помощи Ринат Талипов. — Уникальность нашей больницы заключается в том, что в круглосуточном режиме готовы провести обследования, анестезиолого-реанимационные пособия и хирургические вмешательства около 100 врачей различных специальностей. И это даёт свои результаты — здоровье и качество жизни пациентов.

Сама Мария рассказывает: самыми тяжёлыми были первые недели в реанимации. Это потом девушку постоянно навещали знакомые. В гости приходили и родственники, и друзья, и одногруппники, и одноклассники, и преподаватели, и учителя, клиенты и коллеги. Такого внимания она не ожидала. А вот в реанимацию поначалу не пускали даже маму, и это было очень непросто.

— Просто лежать очень тяжело. Я не могла повернуться, можно было лежать только на спине. Ни телевизора, ни книг, ни телефона — всё это было нельзя, — объясняет Мария. — В реанимации я прокручивала танцы в голове. Мне говорили, что нужно думать о том, как я двигаюсь, как хожу и танцую. И я вспоминала свои тренировки, все-все движения на протяжении часового занятия. Думала, тут тоже прошёл час, смотрю на часы, а там всего три минуты.

Там же, в больнице, Мария начала делать первые шаги.

— Было два-три шага, начинала с очень маленького. Буквально три шага — и в обморок падала, — вспоминает девушка. — Я вообще не понимала, как это делают люди. За две недели организм вообще забыл! Мышц не было. Я думала, что у меня такой опыт тренировочный, что для меня это будет непроблематично, но я, лёжа на спине, хотела поднять ногу наверх и не могла. Говорю: «А как? Так люди не делают!» Специалист по ЛФК смеялась: «В смысле не делают? Мы же ходим».

— В её случае всё отягощено тем, что, во-первых, был удар по седалищному нерву. Соответственно, у неё так называемая конская стопа появилась, по-русски говоря, висячая. Она просто не работала из-за того, что был удар по нерву, была компрессия нерва. И она управлять стопой не могла физически, она не работала, — объясняет реабилитолог Сергей Зиновьев. — Во-вторых, были множественные переломы — как тазовой кости, так и бедренной кости. Это всё вкупе плюс атрофия мышечная, человек же долго лежал. Это всё наложилось, и у неё серьёзный случай. Мы на ходьбу, обучение даже маленьким шагам потратили больше полутора месяцев.

— Восстановление после таких тяжелых травм — это всегда тяжелая физическая работа, которая в том числе иногда идёт через боль, это преодоление себя. Но при поддержке специалистов и при наличии стремления вернуться к полноценной жизни успех придет, — добавляет заведующая отделением медицинской реабилитации Наталья Куренкова.

Из третьей областной больницы Марию выписали через два месяца после аварии. Новый год девушка встречала с родными. К этому моменту она начала ходить с помощью ходунков, ещё чуть позже взяла на вооружение костыли. Жалеть себя было некогда. Мария делала всё, чтобы восстановиться. Хотя после возвращения домой, в привычную обстановку, ей и стало тяжелее.

— В больнице ты ощущаешь себя больным человеком, всё нормально, за тобой ухаживают, кто-то привозит кушать, переодевают, моют тебя. Ты в больнице, всё хорошо. А возвращаешься домой и понимаешь — всё, ты недееспособен. Вроде молодая, активная, а помыться сама не можешь, разогреть кушать сама не можешь, — вспоминает девушка свои ощущения. — Сложно было принять, что я другая, что моё тело другое. Люди с этим с возрастом сталкиваются, а у меня случилось резко и внезапно. Бегать и прыгать уже нельзя. Активные движения нельзя. С племянницами уже не поиграть так, как раньше.

Когда напряжение накапливалось, случались истерики. Все их стойко выдерживал молодой человек Марии. До аварии они встречались около полугода, и другой, может, сбежал бы от девушки. Но Евгений оставался рядом.

— Конфетно-букетный период перерос в историю с уткой» и реабилитацию, — грустно шутит Мария.

Именно Евгений помог девушке придумать идею её первой татуировки — с помощью рисунка Мария решила скрыть огромный шрам на бедре.

— Я всегда хотела татуировку, но не знала, какую и где. А потом, когда всё произошло, в одну из моих истерик Женя сказал, что я у него — Феникс. И мне так это тогда понравилось, — объясняет Мария. — Потом я решила сделать татуировку поверх шрама, он толщиной с палец. Мне сказали, что это могут быть перья или дерево. Но дерево — это странно, а вот перья… Я решила, раз перья, значит, будет Феникс.

Начав ходить самостоятельно, Мария решила вернуться к работе тренера. До аварии она преподавала зумбу, поэтому решила вернуться в тот же фитнес-клуб, зафиксировав ногу специальным ортезом.

— Это было ошибкой. Я слишком рано начала. Там была музыка, которую я люблю, начала танцевать, а потом поняла, что что-то не так. Оказалось, у меня перелом фаланги у стопы. И начинать всё пришлось заново, — рассказывает Мария.

Сейчас девушка уже решила для себя, что к танцам не вернётся. Двигаться, как раньше, она уже не может. На левой ноге с травмированным нервом только недавно начала подниматься стопа, а большой палец до сих пор не реагирует на попытки им управлять. Мария верит, что всё ещё будет в норме, но теперь всерьёз начала интересоваться пилатесом и темой реабилитации. После выписки из третьей областной больницы девушка должна была наблюдаться по месту жительства, но в её поликлинике специалиста не оказалось.

Обо всех своих «приключениях» девушка в тот момент уже начала рассказывать в Instagram.

— Зима. Я перемещаюсь на ходунках. Приковыляла на такси до поликлиники. Мне нужно было взять направление на комиссию по инвалидности, — вспоминает Мария. — В поликлинике по месту жительства нет хирурга-ортопеда/травматолога. Я наблюдаюсь только у невролога. Ну и у платного хирурга, которого мы сами нашли. Невролог отправляет меня срочно в горбольницу, там есть нужный врач, и он как бы считается по месту жительства. И через 40 минут у него заканчивается приём! Я вызываю такси. Ковыляю в другую больницу. В регистратуре берут моё направление от невролога, карточку и говорят: «Зачем вы сюда пришли? У вас по месту жительства другая больница». Я говорю: «Извините, пожалуйста, дай бог вам здоровья, но меня отправили сюда, так как у нас там нет нужного врача». Мне «слегка» повышенным голосом: «Ничего не знаю, иди к заведующему тогда». Я на всех своих шести «ногах» ковыляю до кабинета. Передо мной закрывают дверь. Обед. Но заведующий вышел. Узнаёт, что случилось.

Я счастливая, что сейчас всё решится, объясняю ситуацию. Мужчина мне говорит: «Ну а мы тут при чём?! Езжайте там, где вас оперировали! Мы-то каким боком?» А из той больницы, где меня оперировали, меня изначально выписали по месту жительства и сказали, что всё. Что у них я не наблюдаюсь. Я, уставшая и опечаленная, что меня все посылают, заревела крокодильими слезами. Мужчина-заведующий испугался и сказал: «Да ладно-ладно, примем тебя». Это всё, что вам нужно знать о бесплатной медицине в России. И о манипуляции мужчинами слезами.

Знакомые врачи объясняли девушке: в том, что ей приходится преодолевать, виноваты не конкретные специалисты, а система в целом. И тогда Мария решила подробно и поэтапно описывать свой путь в соцсетях. Может быть, это поможет таким же, как она — пострадавшим в ДТП.

— Мне хотелось как можно больше информации получать именно от людей, которые это всё проживали. Я в Instagram наткнулась на девочку из Красноярска. Она год назад попадала в аварию, не ходила, тоже училась с ходунками ходить. И мы с ней списались, мы сейчас очень хорошие подруги по переписке. Такая колоссальная поддержка именно от человека, который это всё пережил, это совсем другое, — объясняет Мария. — Мне родные, друзья тоже очень большую поддержку давали, но они не понимали, каково это на самом деле — всё это проходить. И у меня появилась идея, что я хочу делиться с людьми, хочу подсказывать на своём опыте, с какими врачами я встречалась, система медицины не совсем…. как сказать, не сильно оскорбляя, обижая? — смеётся девушка.

В итоге помочь удалось не только пострадавшим в аварии.

— Мне иногда пишут разведённые женщины, — улыбается Мария. — Одна сказала: «Ты так меня вдохновила! Я поняла, что моя ситуация — это не так серьёзно».

С юмором девушка научилась относиться даже к проблемам и неприятным ощущениям. К примеру, сейчас в теле девушки 15 болтов, скрепляющих кости. И один из них ей мешает, но если удалить фиксатор, нужно будет вновь проходить весь процесс восстановления. А этого девушке совсем не хочется, так что с болтами Мария решила не расставаться.

— Меня друзья называют Железной леди из-за этого, — смеётся девушка. — Один раз я даже в аэропорту «зазвенела», когда мы из Турции летели. Думала, сейчас проблемы будут. Но зашла в рентген у них — и меня пропустили дальше.

Единственное, что всерьёз беспокоит девушку, — это возможность вновь оказаться в машине с тем таксистом, из-за которого попала в больницу. Мужчину признали виновным в октябрьской аварии, но водительские права ему сохранили.

— Не лишили прав из-за того, что он сказал: «Это единственный способ зарабатывать деньги», — качает головой Мария. — Не лишили прав, не дали условный срок. [Определили] как домашний арест, то есть в девять вечера он должен быть дома, в восемь утра может идти куда хочет. Ну и присудили к выплате 300 тысяч, по-моему. И он так, по тысяче раз в два-три месяца присылает. Он такой… я ещё лежала в реанимации, [когда] он позвонил моей маме и сказал: «Давайте скажем, что я не таксист, а знакомый». Не «извините», ничего. Такой человек… Немножко не понял, что произошло.