«Купил машину, перешёл на «Приму», съездила в Париж»: как челябинцы пережили дефолт 1998 года

20 лет назад, 17 августа 1998 года, миллионы россиян впервые услышали слово «дефолт». Правительство отказалось от выплат по внешним долговым обязательствам. Обычные граждане поначалу ничего не поняли. Через полгода курс взлетел с 6 до 20 рублей за доллар, переписывание ценников в магазинах стало обычным явлением. Дефолт оказался первым масштабным кризисом в капиталистической России. Мы спросили челябинцев, как это событие отразилось на их жизни. Кто выиграл, что проиграл? А эксперты объяснили, чему нас научил дефолт и как изменилось поведение горожан в следующие кризисы.

Скупали машины, телевизоры и сигареты

Подавляющее большинство россиян до сих не знает, что такое ГКО, а уж тогда и вовсе. Поэтому многие даже не поняли, о чём за три дня до дефолта заявил президент России Борис Ельцин. Он сказал: «Девальвации не будет». И все продолжили отдыхать, закатывать варенья на зиму и собирать детей в школу. В итоге пострадали не только те, кто покупал те самые гособлигации в надежде быстро заработать.

— Эмоционально был шок, никто к этому был не готов, люди пребывали в прострации. Говорят, кто-то побежал покупать дорогие вещи — телевизоры, мебель. Но мне вспоминается, что нищета кругом была, — рассказывает директор челябинского агентства «Бизнес и Кадры» Людмила Соколова. — У меня точно никаких лишних денег было, из имущества спасать нечего. Тогда я только создала компанию, из средств производства были лишь труд и энергия. Мне прямо говорили: «Да зачем вы нам нужны? Если потребуется персонал, просто объявление дадим». Но мы работали, невзирая на обстоятельства. Надо сказать, наши люди всегда были достаточно предприимчивы: начались бартерные сделки, векселя как средство расчёта. Всё это, конечно, закалило. Но вернуться по спирали времени назад у меня желания нет.

В магазинах резко дорожала бытовая техника. Но люди всё равно приобретали товары, боясь, что цены прыгнут ещё выше.

— Мы пошли с другом покупать ему новый телевизор. Ходили, выбирали, проверяли. А когда подходили к кассе, к нам подбежал продавец и зачеркнул цену на коробке. Деваться некуда — чек выбили процентов на 30 дороже, — вспоминает таксист Сергей. — Оказывается, 15 минут назад был объявлен новый курс доллара, и магазины в панике кинулись переписывать ценники. Тогда каждый день росли цены на сигареты. Я баловался L&M и Marlboro, даже закупил пару-тройку блоков. Но уже через несколько месяцев перешел на «Приму». А один блок так и валялся в гараже: думал продать подороже, но никто не хотел покупать.

Продавец-консультант салона оптики Анна говорит, что её семья особых потерь не ощутила. Но о печальных ситуациях наслышана.

— На работе у нас одна женщина продала почти новые «Жигули», отложила деньги на пару дней. А потом с такими деньгами можно было только в продуктовый магазин идти, — вздыхает она. — Зато соседка с нашего двора взяла кредит на двухэтажный коттедж. И потом благодаря долларовой заначке закрыла его за пару месяцев. В общем кому-то радость, кому-то горе.

Больше всего повезло тем челябинцам, кто хранил сбережения в валюте, получал зарплату в долларах или хоть каким-то образом сотрудничал с иностранцами.

— У нас была молодая компания, занимались консалтингом, делали сайты на заказ. Летом, буквально перед самым дефолтом, выиграли международный грант в долларах, — улыбается предприниматель Григорий. — Я тогда подумывал о машине. Рассчитывал, что примерно год придётся откладывать с зарплаты. А тут благодаря гранту скопил за четыре месяца и купил престижную тогда «девяносто девятую», как сейчас помню, за 4000 долларов. Так что у меня про 1998-й остались хорошие воспоминания.

Бывшая тогда студенткой архитектурного факультета ЮУрГУ Юлия считает себя везунчиком.

— Буквально перед самым валютным скачком, в июле, наша группа съездила в Париж. Когда готовились к поездке, нам казалось, что всё так дорого, — вспоминает она. — Мы гуляли по столице Франции, экскурсии нам проводил московский архитектор, живьём увидели творения величайших мировых архитекторов. Остались, конечно, незабываемые впечатления. И только потом поняли, что нам вдвойне повезло с этой поездкой.

За валютой — на «Мерседесе»

Некоторым челябинцам удалось заработать на скачках валюты и ценных бумагах.

— Лично я ничего не потерял. Уже в то время занимался инвестициями, в том числе в государственные ценные бумаги. Но я вкладывал в облигации государственного сберегательного займа (ОГСЗ) и буквально стриг купоны. Держателями этих бумаг выступали в основном физлица, объём рынка — на порядок меньше, чем у ГКО и ОФЗ, по которым объявили дефолт. В итоге государство не стало кидать владельцев таких акций, так как эффект был бы на копейку, — вспоминает владелец ГК «Индустрия» Максим Климентьев. — На скачках валюты мне тоже удалось заработать — буквально бегал между обменниками. А в Москве, говорят, люди занимали мешки денег на три дня, на неделю, везли их в «Мерседесах» в обменники и конвертировали в доллары.

При это больше всего Максиму Климентьеву греет душу покупка музцентра в те годы:

— В магазине «Голованов и К» продавался легендарный музыкальный комплекс Technics по 1000 долларов. Я ходил и поглядывал на него, нравилась мне эта техника. И я успел купить за 6000 рублей, пока не переписали ценник. Хотя доллар подскочил уже до 9 с чем-то рублей. А музцентр до сих пор, кстати, работает.

Наиболее уверенно себя чувствовали предприятия, отправляющие продукцию за рубеж.

— Я работал тогда в производственной компании «Оксид», которая занималась производством химических веществ и соединений. И для нас тот кризис прошел на удивление безболезненно, — вспоминает краевед Юрий Латышев. — Когда резко упал рубль, стало выгодно экспортировать продукцию. Мы отправляли её в Болгарию, потом в Польшу. Если до дефолта возили продукцию машинами, то после скачка курса доллара отправили целый вагон. Вообще кризис 1998 года оказался стимулирующим для российских производителей. Некоторую продукцию нам оплачивали за год вперёд. Это было очень важно в то время, когда всем нужны были деньги.

Почувствовали облегчение и предприятия, которые, как сейчас говорят, занимались импортозамещением.

— Я уже работал на фабрике мебели и зеркал. Для нас рост курса доллара оказался благом. На какое-то время полностью закрылся дешевый импорт, поднялся спрос на отечественную продукцию, — рассказывает гендиректор компании «Мебельбыт» Денис Константинов. — Спрос был ажиотажный, это сильно подстегивало малый бизнес. Кризис эффективно повлиял на развитие отечественной промышленности. К тому же производственникам дали возможность реструктурировать долги по налогам. Возможно, и были проблемы с импортными комплектующими, но в целом тот кризис нас не сильно затронул. Мебельная промышленность в то время ещё не повсеместно подсела на импорт.

В то же время челябинские предприниматели вспоминают, что было много коллег с долгами на 30–100 тысяч долларов.

— Все стали переписывать свои долги, требовать их возврата в долларах, — добавил бизнесмен, попросивший не называть своего имени. — Нервозность присутствовала, срывы и разборки тоже были, чего греха таить. Кто-то просто закрывал или отдавал свой бизнес.

Деньги уходили в Москву

В 1997–1998 годах многие банки увлеклись вложениями в Государственные казначейские облигации (ГКО). Стало даже казаться, что проще не кредитовать предприятия, а купить госбумаги, доверившись государству. Всем же хотелось верить, что «девальвации не будет», вспоминают представители банковского сообщества. Несмотря на то, что доходности ГКО в первой половине года стабильно повышались до 100% годовых и выше, цены на бумаги падали, была твердая уверенность, что у государства есть возможность расплатиться по облигациям, поскольку всегда можно напечатать рубли.

Но в августе 98-го объявили дефолт по ценным бумагам, затем реструктуризацию. Вместо облигаций, ожидаемых к погашению в течение ближайшего года — двух лет, банки получили новые купонные облигации федерального займа (ОФЗ) сроком на пять лет с доходностью к погашению 30% годовых.

— Все банки оказались обманутыми: рассчитывали получить средства от погашения ценных бумаг, а получили новые неликвидные бумаги. Свободные деньги практически перестали поступать на рынок, в том числе по причине роста спроса на иностранную валюту. Курс рубля упал с 6 до 20 рублей за доллар, — вспоминает председатель правления «Челябинвестбанка» Сергей Бурцев. — Всё это в совокупности привело к кризису ликвидности, когда в стране одномоментно стало очень мало рублёвых средств, в том числе для проведения платежей. Август 1998 года — это не столько кризис, связанный с обвалом рубля (его можно было наблюдать и в 2008 году, и в 2014-м), сколько кризис ликвидности.

Именно резко возросший спрос на рубли по причине дефолта по ценным бумагам и желание всех уйти в более защищенную иностранную валюту создал условия для снижения остатков на корсчетах банков до критически низкого уровня.

Лихорадка продолжалась, по словам представителя «Челябинвестбанка», около месяца.

— Приходилось в ежедневном режиме до девяти вечера контролировать поступление средств на корсчета, проводить платежи в пределах поступлений. Если отправляли на Москву 100 миллионов рублей, то из московского региона приходило только 10 миллионов, — рассказывает Сергей Бурцев. — Банки нашей области приняли решение в первую очередь проводить платежи в адрес челябинских банков, а потом уже вне региона. Это существенно снизило напряжённость, позволило проводить платежи челябинским предприятиям друг на друга.

Денег стало много только в середине сентября, когда Виктор Геращенко (председатель Центробанка в те годы. — Прим. ред.) позволил вернуть часть средств из Фонда обязательного резервирования. Это было сделано, когда вкладываться в иностранную валюту было уже неинтересно. У всех банков появилось много средств на корсчетах, платежи начали проходить свободно и без проблем.

Сколько потеряли россияне

Лихие 1990-е с гиперинфляцией, задержками зарплат, иномарками как символом успеха и бизнесменами в малиновых пиджаках стали испытанием на прочность для большинства россиян. Но именно дефолт в сознании у многих стал кульминацией 1990-х годов.

По оценкам Московского банковского союза, сделанным по горячим следам 20 лет назад, население нашей страны потеряло 19 миллиардов долларов. Сейчас экономисты говорят, что точно оценить ущерб невозможно. Никакой детальной статистики не велось, профессиональных агентств не было.

— Действительно существенные потери понесли те, кто держал на счетах или под подушкой значительные суммы в рублях. Среди рядовых граждан пострадали долларовые заёмщики и мелкие предприниматели, чей бизнес был завязан на расчёты за импортируемую продукцию в иностранной валюте, а реализация внутри страны велась за рубли, — считает аналитик ГК «ФИНАМ» Алексей Коренев. — Остальное население пострадало в основном из-за скачка цен, проблем с выплатой зарплат, резким, хотя и не слишком продолжительным снижением уровня жизни.

Кризис позволил экономике очиститься от неэффективных производств, реформировать экономическую модель государства. Это привело к достаточно быстрому возвращению доходов большинства россиян на докризисные уровни, указывают эксперты. Поспособствовал этому также быстрый рост цен на энергоносители, доля валютных поступлений в бюджет от экспорта которых была и остается весьма значительной.

— Первый по-настоящему рыночный кризис очень многому научил россиян, — говорит Алексей Коренев. — Люди стали осторожнее в выборе объектов для инвестирования, научились хотя бы на элементарном уровне просчитывать возможные риски, создавать определенные резервы на случай ухудшения ситуации и так далее. Правда, абсолютного иммунитета здесь не бывает. На многие грабли наши соотечественники умудряются наступать и сейчас. Но всё же в куда меньших масштабах.