Ирина Девятова, проректор по научно-исследовательской работе Южно-Уральского профессионального института: «Интересно работать там, где нет застоя»

Каким должно быть образование сегодня? Что нужно сделать, чтобы ребенку было комфортно и в школе, и дома? Почему свобода всегда предполагает ответственность? Как сформировать самостоятельность у школьника и студента? Почему наукой заниматься интересно? Об этом и многом другом мы говорили с проректором по научно-исследовательской работе Южно-Уральского профессионального института Ириной Девятовой.

Две трети айсберга

– Ирина Евгеньевна, до прихода в институт вы работали заместителем директора школы. С чем связан уход?

– В школе я себя чувствовала очень комфортно. Я пришла работать после окончания нашего педагогического института. Это был конец 90-х – время инноваций в школе, можно было развернуться. Но после защиты кандидатской диссертации вдруг почувствовала, что моя голова уперлась в потолок, а хотелось большего. Причем из школы я не сразу ушла в систему высшего образования. Попыталась реализовать себя в другой сфере. Но вскоре поняла, что это не мое. И вернулась в образование, но уже в профессиональное.

– Вас кто-то пригласил в ЮУПИ или вы сами искали вакансии?

– После решения вернуться в образование я поработала в филиале МПГУ, где прошла путь от доцента кафедры до заместителя директора. О вакансии в этом филиале узнала от своих знакомых совершенно случайно, но теперь понимаю – это была судьба, это был шанс начать новый и интересный этап в моей жизни. Работа в этом вузе была моим первым опытом в системе высшего образования. Позже мне предложили работу в ЮУПИ в должности проректора по научной работе.

– Вам нравилось быть в школе администратором?

– Только администратором я быть не смогла бы, потому что с детства видела себя только учителем. Но так получилось, что вскоре меня назначили заместителем по воспитательной работе, потом заместителем директора по научно-методической работе. Но я параллельно преподавала и непосредственно была связана с психологической службой школы. Поэтому мое преподавание педагогики и психологии в вузе началось легко, я понимала, как и чему нужно учить будущих педагогов – психологов. Видела эту проблему не только в рамках теории, но и с точки зрения практики – с чем сталкиваются люди, которые приходят работать в школу. А это очень важно, потому что среди наших студентов есть и школьные учителя.

– А кроме педагогов?

– Состав обучающихся разнообразен. Есть заочники, которые являются сотрудниками кадровых служб, знание психологи им необходимо для работы с персоналом, для проведения тренингов. Большинство наших заочников приходят за вторым, а то и третьим образованием. И психология им нужна, прежде всего, для того чтобы разобраться в самих себе, в своих проблемах и проблемах своих близких. Есть среди моих студентов и руководители, которые хотят знать психологию личности и профессионально владеть психологическими приемами, чтобы работать с коллективом.

– Психология в российских вузах и школах – наука молодая. И есть некое недоверие к психологу. На чем оно замешано?

– Хочу уточнить, психология как наука существует достаточно давно. Человека всегда интересовали вопросы: кто я есть? Особый интерес к психологии стал формироваться на рубеже XIX-XX в.в., когда активно стало развиваться экспериментальная психология. Идеологическая перестройка в жизни нашей страны в конце ХХ столетия позволила пересмотреть сложившиеся к этому времени представления о личности человека, а в нашем случае личности ребенка. На смену «бездетной» педагогике приходит гуманистическая. Все это и стало одним из условий, что в 90-е годы в образовательных учреждениях стали открываться психологические службы.

Отвечая на ваш вопрос о недоверии к психологу, я хочу отметить, что у проблемы две стороны. Первая – в нашей стране нет культуры обращения к психологу. Бытует мнение, что психолог и психиатр находятся в одной плоскости. Когда я, будучи в школе, говорила родителям, – давайте обратимся к психологу, реакция была почти всегда одна и та же: «Мой ребенок нормальный»! Люди не понимают, что психолог-то как раз и работает с психической нормой. И его инструмент – слово. Для психолога человек с жизненными проблемами – это клиент.

Совсем другая ситуация с психиатром. Для него человек, обратившийся за помощью – пациент. Поэтому он, прежде всего, лечит медикаментами. Использует психотерапевтические методы. А у нас, обращаясь к психологу, требуют конкретного рецепта. Когда со мной советуются, то всегда просят прописать «психологические пилюли». (Улыбается.) Нет таких пилюль. Психолог может лишь помочь человеку разобраться в проблеме. То, с чем приходят к психологу – лишь треть айсберга, его видимая часть. А две трети – под темной водой. И шаг за шагом мы открываем эти невидимые две трети.

Другой человек

– И что вместо пилюль вы предлагаете своему собеседнику?

– Несколько вариантов решения проблемы. Но при этом человек должен принять на себя ответственность и начать работать. Готовность нужна уже для того, чтобы начать разговор с психологом.

– А другая сторона проблемы?

– В том, что психологи первой волны, которые в России появились в школе после 1990 года, были подготовлены на не совсем достаточном уровне. Возможно, было сформировано какое-то общее представление о психологии. Но психологическая помощь – это не только знание, хотя и их подчас не хватало для постановки правильного психологического диагноза, но профессиональное владение психологическими техниками и приемами, навыками диагностики, коррекции, профилактики, консультирования.

Психолог в школе не должен увлекаться тестированием. Тогда было распространено мнение, что протестировали ребенка, оценили уровень его развития, и все. А нужно было проводить консультации, разговаривать с родителями, педагогами, выходить на окружение ребенка – колоссальная работа. К сожалению, в нашей системе и работу психолога сделали «бумажной» – треть времени психолог тратил на заполнение каких-то протоколов, карточек... Как ни придешь к психологу, она все пишет и пишет.

А сегодня есть уже автоматизированные программы для психологов, машина сама обрабатывает данные и даже компонует общие рекомендации. В Челябинске появился замечательный диагностический медико-психолого-педагогический центр, где ведут прием специалисты многих медицинских, педагогический и психологических профилей. Мы были там со студентами и наблюдали работу этих специалистов во время консилиума. Одностороннее стекло. Уютное помещение. Психолог ведет прием, любой специалист по ту сторону стекла может задать ему вопрос через маленький микрофончик, что-то уточнить для окончательного диагноза. Заключение уже готовится совместно, причем пакет рекомендаций может достигать десятка страниц.

– Процент успеха?

– Пока минимален, потому что есть проблемы в части выполнения рекомендаций и родителями, и детьми... Культура психологическая у нас все еще очень низка. Были попытки в прежние годы создать некую концепцию психологической помощи населению, формирования психологического пространства, но она осталась на уровне разработки, проекта.

– Сегодня вузы готовят психологов на хорошем, серьезном уровне?

– Проблема подготовки специалиста такого профиля не только отдельно взятого вуза, а образования в целом. Время, которое дается будущему специалисту на формирование практических навыков, минимально. Все теоритизировано, много лекций, семинаров. А вот система супервизорства, когда бы будущие специалисты наблюдали конкретные действия и работали под руководством опытного специалиста-супервизора, у нас не развита. Так, например, готовят ряд специалистов-психологов за рубежом. Только после определенного практикума рядом со «стажистом» они получают доступ к клиенту. А у нас ребята в 21-22 года оканчивают вуз и звонят в школу: возьмите меня психологом. Не только практики нет, но и опыта своего, а ведь многие проблемы психолог решает не только на уровне своего профессионального опыта, но иногда и житейского. Очень помогает и профессиональная интуиция.

– Чего психолог должен избегать в своей практике?

– Оценки. Понятно, мы тоже люди – эмоциональные существа. Но мы не имеем права сказать человеку: ты очень плохо поступил. Не должно для психолога быть хорошего или плохого человека, это просто другой человек, со всеми проблемами, которые присущи только ему. Психолог должен навсегда закрыть в себе желание оценивать, хотя довольно часто мы встречаемся с нравственными проблемами, с низкой культурой, с отсутствием воспитания.

Родители без диплома

– И, по-моему, до сих пор остается спорным в России вопрос – а нужны ли психологи в школе?

– Они нужны уже в детском саду. По статистике, сегодня родители тратят на воспитание ребенка 1 минуту и 30 секунд в день! В среднем по стране. Что за это время можно успеть? Спросить, как ребенка зовут? Конечно, семья должна являться, как это не банально звучит, первым институтом социализации. Я читаю психологию юристам. Чтобы стать адвокатом, прокурором, судьей нужно получить диплом, а вот папам и мамам дипломы не выдают, и знаний психологии им нигде не преподают. Очень жаль. Получается, что многие моделируют свою семью, снимая кальку с родительской. Но ведь она не всегда бывает удачной. И получается, что из поколения в поколение мы переносим и переносим ошибки, порой чудовищные. Бывают ситуации, когда я учу маму заходить в комнату ко взрослой дочери.

– Вы строите свои лекции, опираясь на реальную практику в школе?

– Родные часто мне говорят: «Почему ты до сих пор пишешь конспекты, ведь уже столько раз эти лекции прочитаны»? Да, но каждый раз это новая аудитория, каждый раз все с чистого листа. Заочники – совсем иная аудитория нежели очники, они вопросы задают не в бровь, а в глаз. А если это еще и работники школы или детского садика, то здесь без практико ориентированного подхода не обойтись. В таких ситуациях я особенно ценю свой десятилетний опыт работы в школе. Кстати, и аудитория это тоже чувствует, возникает диалог на «равных».

А работа в школе меня научила многому. После вуза мы были воодушевлены перестройкой, все были макаренками и сухомлинскими. А опытные учителя нам говорили: «Вы сначала классическую методику освойте, а потом и за инновации беритесь». Это сейчас ты понимаешь их слова: классические, традиционные (в хорошем смысле слова) методические подходы – это фундамент обучения детей, на сколько он будет прочным зависит от настоящего профессионализма педагога. Как только научился педагог «строить» фундамент, можно и к самому к зданию переходить. И здесь нет предела педагогическому творчеству.

– Вам сегодня комфортно в вузе?

– Интересно работать там, где нет застоя, ни личностного, ни профессионального. В вузе, где я работаю, его нет, здесь все время новые идеи – трудно, но всегда движение вперед.

– Сегодня много говорят об инновациях. Как сама молодежь воспринимает это слово? И готова ли она к этому?

– Современная молодежь очень разная. Для научной работы, конечно же, должен быть колоссальный талант. Наука не требует суеты, нужно терпеливо уметь ждать и результата своей работы, и признания. Научный результат нельзя получить по щелчку, по плану. Идея порой вынашивается очень долго, плюс она должна попасть в систему, соответствовать времени. Поэтому одни студенты реализуются в учебе, другие – в творчестве и есть очень небольшая группа студентов, которые реализуют себя в науке. Это то самое наше «интеллектуальное богатство», которое завтра будет буквально двигать прогресс. Такие студенты понимают значение инноваций. В этом году планируем провести наш вузовский конкурс на звание «Студент-исследователь». И он никак не будет привязан к успеваемости. Очень часто вундеркинды не очень блещут учебной дисциплинированностью, очень неровные, потому что рано начинают выстраивать приоритеты. Поддержать их, молодых и талантливых, моя профессиональная задача.

Профессионалы с душой

– Как рождалась ваша кандидатская диссертация? Не по заранее выстроенному плану?

– Спонтанно. Для присвоения высшей категории нужно было выполнить квалификационную работу. Все процедуры прошли успешно. Процесс создания «научного труда» меня увлек. Я пришла к Александру Филипповичу Аменду и он сказал: «Начинайте работать». За два с половиной года я выполнила исследование, практика у меня уже была наработана. Кстати, приемы работы со своими студентами – дипломниками я заимствовала у Александра Филипповича. Я многому научилась у своего научного руководителя.

– Речь в вашей диссертации идет о проектном обучении, как факторе формирования самостоятельности у детей.

– Я рассматривала самостоятельность как качество личности, которое может быть сформировано. И сделать это можно непосредственно в рамках проектной деятельности. Там, где идет работа над проектом, где свобода и ответственность на первом месте, это качество человека формируется лучше всего. Сама идея исследования возникла не на пустом месте. В школе с детьми мы проводили исследования в разных областях. (Улыбается.) Хотя и детские. Учились вместе: я – организовывать работу, они – создавать проекты. Темы выбирали наиболее актуальные, чтобы было интересно всем. Детский ум очень неординарен, творчество ребенка удивительно, надо только подтолкнуть к нему, помочь.

– Демократии и либерализму тоже нужно учить с пеленок?

– Это уже доказано. Когда в школе появилась система развивающего обучения, противников у нее было очень много. Родители не понимали, что это за система, почему она выстраивается именно так? Учителя привыкли, что в сентябре ребенок должен это усвоить, в октябре – это. А в развивающей системе все было по принципу слоеного пирога. Главное –не сумма знаний, а знания как средство развития личности. Но на выходе все увидели, что из детей удалось сформировать совершенно других людей – это были личности, которые могут размышлять, хорошо говорить и они готовы были делать самостоятельные исследовательские работы. Они рано повзрослели и в оценках, и в суждениях, они могли даже конфликтные ситуации разрешать самостоятельно. И вот тогда родители сказали, что мы изменили их отношение к школе.

– Вы не скучаете по школе?

– Скучаю, особенно после 15 августа... (Смеется.) Синдром 1 сентября.

– Сегодня все инновационные программы связаны с работой в команде. Что для вас значит слово «команда»?

– В пору моей юности было другое слово – коллектив. И это совершенно разные понятия. «Команда» – одно из положительных заимствований у запада. В команде собираются люди примерно одного уровня, причем не с точки зрения знаний и умений, а понимания ситуация «здесь и сейчас», и очень важно, что, помимо профессиональных качеств, они обладают желанием брать на себя ответственность. Если это есть, то команда получится, и она обречена на успех.

– Но должна быть еще и психологическая составляющая?

– Психологическая составляющая – совместимость на подсознательном уровне. Вот я собрала команду для работы в научном отделе вуза, и бывает, что я только подумала, а они уже сделали.

– Трудно найти таких людей?

– Сегодняшнее время я бы назвала временем кризиса специалистов. Вроде бы выпускаем много образованных людей, а вакансии заполнить очень сложно. Настоящих профессионалов мало. Не потому что плохо образованы люди, а потому что не хватает важной составляющей – умения делать свое дело с душой. Без этой позиции не достичь настоящего профессионализма, не осуществить даже самой яркой идеи и не получить высокого результата. А для человека, который решил связать свою жизнь с образованием очень важным является любовь к людям. И это не пафосные слова. Это истина, которая подтверждается на моих глазах ежедневно.

– Вы сама – человек команды или авторитарный руководитель?

– (Смеется.) В зависимости от ситуации – иногда приходится брать в руки бразды правления и становиться авторитарным руководителем. Однако чаще это видимость, ведь есть профессиональные задачи, которые приходится решать каждую минуту, при этом нельзя выпустить из виду основную цель. Иногда и приходится кого-то «встряхнуть», но без унижения человеческого достоинства. Это для меня табу. Но больше я люблю работать в команде. И с легкостью подчиняюсь более харизматичному лидеру. Когда у тебя мозги включены таким образом, что все мы не «плохие» и «хорошие», а просто «другие», жить намного проще.

Только вместе

– Часто говорят, что педагоги выбирают авторитарный стиль воспитания собственных детей.

– (Улыбается.) У меня свои дети только в планах, мы над этим работаем. Но я уже проверила свой стиль на племяннице. Он либеральный. Мы вместе с ней рисуем, читаем и даже балуемся. «Вместе» – самое главное слово в либеральном стиле воспитания. На одной из своих лекций я прошу студентов перечислить формы поощрения и наказания в семье. Как правило, с наказаниями проблем нет, а вот с поощрениями – трудновато. А их целый веер.

Сегодня большинство родителей из этого веера выбирают почему-то денежное вознаграждение. А ведь это потолок. И потом прибегают в панике: «Почему ребенок так быстро привыкает к денежным вознаграждениям и перестает стараться»? Этого и следовало ожидать – человек вообще очень быстро ко всему привыкает, поэтому мощный механизм стимулирования нельзя использовать каждодневно, начинать надо с ласки, с похвалы, с совместной деятельности. Я не помню из своего детства примеров того самого материального стимулирования за оценки или за поведение. Главным в моем воспитании в семье было слово. Заслуга моей мамы была в том, что каждый вечер она спрашивала нас с сестрой: «Как прошел день, что нового в школе, какие проблемы»? По часу-полтора мы могли разговаривать, обсуждать свой день. Теперь я понимаю, что это и были так называя «вербализация проблем», сеанс психологической разгрузки. И до сих пор удивляюсь, что у нашей мамы всегда на детей хватало времени.

– Вы ставили перед собой задачу – сделать карьеру?

– (Улыбается.) В это трудно поверить, но специально я никогда не ставила перед собой эту задачу. Просто все, что мне поручали, делала хорошо. И карьера как-то сама выстроилась. Конечно же, и роль случая в своей профессиональной карьере, я тоже не исключаю. Но то настоящее, что я имею сегодня – это результат каждодневной работы над собой. Мы с моей сестрой осуществили мечту наших родителей – получили высшее образование, защитили диссертации: я – по педагогике, она – по медицине.

Я даже не ожидала, что окончу школу с медалью. У меня до восьмого класса и тройки в табеле успеваемости были, но потом в голове что-то включилось, четверку я только за выпускное сочинение получила, поэтому и медаль «серебряная». Для педагогов школы эта медаль тоже была сюрпризом. Имея медаль, я сдала только один экзамен – математику. Для гуманитария – математика. (Улыбается.) Но сама без репетиторов подготовилась к вступительному экзамену. Даже помню билет, который отвечала – тригонометрические функции. В институте я училась очень легко и окончила его с дипломом с отличием. И теперь много учусь – это не трудно. Нет, карьера для меня все-таки на втором месте, главное в жизни – это семья. Призы, грамоты, должности – все уходящее, а самое главное – с кем человек останется в конце своей жизни. Хотя, понимаю, что сочетать карьеру и семью возможно и нужно.

– Скажите, часто ли приходят за советом к вам ваши студенты?

– Часто. И звонят выпускники. Внутренние проблемы, семейные, взаимоотношения в коллективе – с этими проблемами обращаются. И с каждой ситуацией я разбираюсь конкретно.

– Не жалеете времени на это?

– Никогда. Однажды со студенткой с семи вечера до половины одиннадцатого беседовали. А когда я была в командировке, мне позвонила женщина, и я не смогла отложить разговор на потом, потому что поняла – ситуация настолько серьезна, что трудно предсказать финал, если я положу трубку. И я говорила с ней до того момента, пока не услышала: «Вы успокоили меня, я все поняла, позвоню завтра...» Человек попадает в ситуацию, когда железная стена со всех сторон, и ему нужно упереться во что-то мягкое – ему нужно, чтобы его выслушали. И это необходимо сделать, а потом постепенно погасить проблему.

– Из всего сказанного можно предположить, что вы за раннее взросление человека, за развитие в ребенке, студенте желания быть самостоятельным?

– С трудностями мы встречаемся каждый день на протяжении всей нашей жизни. Чаще эти трудности обусловлены противоречиями, которые мы испытываем внутри себя, с окружающим миром. Разрешая их, мы каждый раз поднимаемся на ступеньку выше в своем развитии. Поэтому всегда есть повод себя уважать. А это очень важно. Спокойная жизнь не даст такого толчка, потому что противоречия заставляют выбирать, а чтобы выбирать, нужно знать. Значит, надо думать, учиться, работать над собой. Я не устаю повторять, что все это окупится. Ведь нельзя что-то взять из тумбочки, если туда ничего не положили, поэтому надо сначала положить туда что-то, будь то свои знания, умения, какие-то особенные свои качества, а потом уже будете вынимать. Только так складывается индивидуальность – тот плюс, который потом чувствуют и окружающие, и работодатели. Личность всегда находится в развитии.