Людмила Костина: искушение

Картинам известной уральской художницы Людмилы Костиной более всего подходит термин «полотна». Они не просто огромны по размеру, но вмещают целые пласты истории и человеческих судеб, порой невозможно глазом определить количество персонажей на ее холстах. Она окончила знаменитое Мухинское художественное училище в Ленинграде и вернулась в родной Челябинск. «Мы были романтиками, – говорит Людмила Николаевна. – Нам тогда хотелось показать дорогу в замечательное будущее, так нас воспитывали. И вот в какую жизненную мясорубку отправила нас история. Но нельзя руки опускать, надо все это отразить в своих работах. Если художник сегодня ничего не делает, то он просто предатель!»

И она не опускает рук. В мастерской нас с искусствоведом Галиной Трифоновой ждала новая работа Людмилы Костиной.

Людмила Костина: Это праздник 9 Мая в моей любимой деревне Варламово.

Галина Трифонова: Через «Варламовский цикл», как вижу, ты меняешь свой стиль. Раньше было состояние полета, стройность, твои персонажи словно возносятся. А сейчас они становятся телесными, приземленными. Большеголовые какие-то, маленькие, словно карлы. Духовное начало уходит. Фигуры становятся монструозными. Значит ли это, что человек внутренне деградирует?

– Не это ли самое и происходит с нами сегодня?

Людмила Костина: Как жизнь сегодня идет, так и человека, как говорят мои ученики, колбасит. Так и должен отразить происходящее художник. Я привыкла делать это честно.

Галина Трифонова: Я этим летом была в Прадо в Мадриде. В темном зале выставлены отдельно все поздние картины Гойи из его Дома глухого – пройду один раз по залу и убегаю, не могу находиться там долго: смотришь и видишь, как деформация внутреннего мира человека сказывается во внешнем его облике, как происходит уход от красоты божественной. Какие-то рожи. Какие-то монстры. Мучительно смотреть...

Людмила Костина: Нет-нет, этого не произойдет в моей новой работе. Думаю, я рано эту работу вам показала. Этого делать не нужно.

– Людмила Николаевна, вы чувствуете, как в вас преломляется день сегодняшний? Что вас пугает?

Людмила Костина: Я этой современной жизнью настолько плотно живу – у меня сегодня 13 детей. И все в моем доме. Это мои сыновья, невестки, внуки и правнуки. И вот я живу в этой гуще, в этих жерновах. Поэтому страха перед реалиями нет, времени нет на страх. Есть огромная необходимость работать и работать.

И плюс мои ученики каждый год такие разные, такие современные дети. Они не очень похожи на нас в пору нашей молодости, они совсем другие. Первое наставление, которое я даю своим ученикам, – никогда и ничего не бойтесь. Человек все может преодолеть – нужно просто сесть и спокойно подумать, выход будет обязательно найден.

Один мой внук только что в армию ушел, в Севастополе служит. Другой внук живет в Варламово – вырастил двух телят, поросят. Вот мое любимое Варламово – лес, река... В начале мая лес только-только начинает зеленеть, потому что долго холодно там у нас. И вот 9 мая деревья в зеленой дымке. А на той стороне реки – памятник Алеше.

– Очень необычный памятник

Людмила Костина: Да, мужичок такой деревенский в пилоточке, только что домой вернулся с фронта, автомат опустил, воевать он больше не хочет.

– Он действительно существует в Варламово, этот памятник?

Людмила Костина: Нет. Это я его поставила. (Смеется.) Что такое современная деревня? Работы нет. Деревня пьет, гуляет. Живет в нищете. Старые солдатики по праздникам к памятнику приходят, честь отдают Алеше. Но никто из молодых не любит сегодня армию. А женщины, как всегда, в трудах, в заботах, все на них держится. И вот они собрались всей деревней на 9 Мая, пируют. Почему Пластов может отразить в своих работах пирушку, а мы не можем попировать?! (Смеется.)

Романтики-то мы романтики, окончившие элитную художественную школу (Мухинское училище), но жизнь диктует свои условия. Да, нам тогда хотелось показать дорогу в замечательное будущее, так нас воспитывали. И вот в какую мясорубку мы попали. Нельзя сегодня руки опускать – надо это отразить в своих работах. Если художник ничего не делает, то он просто предатель, немощное ничтожество! Художник должен впитывать жизнь и быть современным всегда, в любой ситуации. Красивеньких картинок сегодня и без нас наделают. Что мы видим на выставках? То как будто тараканы по полотну ползали, то речка, кустик и забор...

Галина Трифонова: Теперь все выставки – без жюри. Раньше были выставкомы, но во времена выставкомов были другие проблемы. Однажды, уже на выставке, комиссия решила снять работу Людмилы Костиной «К Пугачеву», им показалось, что трактовка не соответствует партийным установкам, тогда художник Кучма заявил: «В знак протеста и я снимаю свою работу!» Другие художники его поддержали. Это был 1978 год. И тогда избрали компромиссный вариант – повесили картину Людмилы под лестницей. Но оставили! Таким образом, художники одержали победу над выставкомом. А выставкомы всегда возглавляло, конечно же, партийное руководство.

Людмила Костина: А Костина всегда бунтует. Есть у меня еще две новые, совершенно бунтарские работы, чтобы зритель пришел на выставку и вздрогнул. Ему нужно сказать сегодня: «Ты Родину свою люби! Обрати внимание, что с народом творится!» А любить, как Пришвин говорил, – это знать. Трудно нам всем сегодня, но только мы можем сделать Россию нормальной страной, только мы можем решить свои тяжелые проблемы и подтянуть молодых. Видите вот (Указывает на свою новую картину.), что с молодыми происходит, – вот напьются сейчас и начнут морды друг другу бить. А старики – инвалиды войны, старые солдаты – смотрят на все это с осуждением: что же происходит-то, почему молодежь не знает цену жизни? Да. Если ты не замечаешь, как твои родители и деды трудятся, как маются они на этой земле, то ты ничего не поймешь в жизни. И не поймешь, почему они тянут этот канат – будто бы куражатся (в картине), а за этим большой смысл.

Галина Трифонова: Картины Людмилы Костиной – это действительно живописная драматургия. Мне нравится, что эта художница – человек корневой. И когда мы обсуждаем какие-то трудные моменты, она всегда говорит: «А чего нам печалиться, мы ведь у себя дома». Это так здорово! В этом звучит такая внутренняя сила!

Людмила Костина: Так сила любой страны – в человеке. А искусство – это театр, искус, искушение, поиск. И зрелище должно быть таким, которое сразу человека захватывает. Когда мы учимся, то с натуры рисуем, портретики разные... А когда входим в искусство, мы попадаем в атмосферу искушения – воссоздания параллельного мира, осмысления происходящего, в музыку жизни. Что нам сегодня красивости, когда молодежь живет как на сковородке?!

Галина Трифонова: Старшее поколение наших челябинских художников все мировоззренчески пропускает через себя. У Людмилы Костиной все события переплавляются в искусство. Вот работа «Воскресный день» – приехали художники к детям в лагерь. Мы узнаем здесь и Константина Фокина, и Сергея Черкашина, и Людмилу Костину, и Вячеслава Сорокина...

Людмила Костина: В этой работе весь день отражен, время меняется: утро, полдень и вечер.

Галина Трифонова: По сути это концепция классицистической картины: круг жизни, природный цикл, дневной цикл. Мы найдем это у всех старых мастеров. И тему пейзажа как образа движения жизни, личности, вечной природы.

Людмила Костина: «К Пугачеву» – это мой любимый Чебаркуль, который я знаю очень хорошо. Детство там прошло, мои родные жили на одной улице – вот эти дома. И эту степь за озером я наизусть знаю. Сумерки над Чебаркулем. И бабы в сумерках кажутся розовыми, и горы в сумерках весной тоже розовые, потому что зелень еще нежная, бледная, и закат ее окрашивает в розовые тона. И камни розовые. А все, что мокро от росы, блестит в лучах заходящего солнца. Поэтому вот такое розовое состояние в этом полотне. Да, в тяжелые времена бабы всегда на переднем плане. И вот летят они по улицам, только подолы развеваются. А мужики уже верхом. В отряд к Пугачеву направляются. И бабы бегут за ними, прощаются, кричат...

Галина Трифонова: Один из замечательных пейзажей Людмилы Костиной «Варламовский бор. Утро». Где еще увидишь такие деревья, в которых столько символики. Роскошь такая.

Эта работа находится в фондах Челябинской картинной галереи. Деревья этой художницы – действительно особое чудо. В них кроется ощущение древа жизни. Они все струятся, насквозь пронизаны светом.

Людмила Костина: Сам бор Варламовский – чудо! Когда едешь из Челябинска на грузовике в Варламово – все поля и поля, и вдруг – стена. Это бор начинается. Есть у меня еще зимний бор...

Галина Трифонова: Глядя на занесенные снегом деревья, ты физически чувствуешь звонкость морозного воздуха, чистоту этого снежного холода, и сколько оттенков в этой белизне снежной.

Людмила Костина: Это тоже деревня Варламово – «Банный день». Деревня Варламово лежит на той стороне Увелки, а мой дом – на этой стороне реки, и здесь же бани всей деревни. Они у реки все. Начало апреля, дни половодья. Но холодно еще и деревья все в инее. Суббота, люди топят бани. Бабы, мужики, дети – все парятся, потом сидят на солнышке. И самовары тут, и выпивка. А солнышко сделало свое дело, и после обеда вода вскрылась – половодье началось, мост смыло. И теперь в деревню надо идти вокруг, по бору, через деревню Шабунино – это долгий путь!

– Это что – реальное событие или вымысел художника?

Людмила Костина: Все на моих глазах происходило. С утра так хорошо было, спокойно, а после обеда вода пошла и мост смыло, как не бывало его. А люди отдыхают, и тут – конец праздничному настроению. Это и юмор, конечно, и сочувствие, и история замечательная.

Галина Трифонова: Прямо-таки античная тема рока. Во время персональной выставки Людмилы Костиной в музее искусств мы эту картину повесили на главную стену зала. Такая красотища по цвету, пластике. Чувственная работа, эмоционально богатая.

– Мне очень нравится мощный поток вырвавшейся из-подо льда реки.

Галина Трифонова: Этот водопад как разделение холода и тепла. Здесь все золотится солнцем, а там, за потоком воды, – еще лед и холод. А какая сложная пластика человеческих фигур – мощные формы Возрождения. И произрастает все это из каких-то самых простых ситуаций. Как и цикл «Бег» Людмилы Николаевны.

– Это гимн спорту?

Галина Трифонова: Скорее, молодости, движению. Это модернизм советского времени. Работа 2000 года – первая в этом цикле. Она находится в фондах Челябинской картинной галереи. Очень динамичная работа.

Людмила Костина: Эта работа сделана темперой и потому очень мягкая по звучанию красок. Масло придает больший контраст работам. Первый мой «Бег» направляем греческими богами: вот Нептун, который указывает направление. В саду мы видим Венеру, Дискобола – древние образы. А бегуны мчатся по часовой стрелке и добегают до арки Главного штаба в Петербурге... И мой любимый бор здесь, откуда тоже бегуны выскакивают – в трусиках спортивных... Не зря тема бега меня так занимает. Легкой атлетикой я с детства увлекалась: была в сборной по легкой атлетике Челябинска, в сборной по спортивному туризму Свердловска, когда там училась, в республиканской сборной по спортивному туризму, когда в Ленинграде училась.

В работах «Бег-2011» и «Бег-2012» все происходит на фоне высоток нашего северо-запада. Там не только спортсмены, но и лошади, которых я очень люблю. Лошадь – мощь древней стихии движения.

– Людмила Николаевна, почему стилистика вашей работы «Последнее утро Рязани» совершенно иная?

Людмила Костина: Ситуация того потребовала. Через два часа от Рязани останутся одни угольки... Светает и город увидел лес воинов с востока под своими воротами. Трагедия строгости требует.

– Птицы как кружат, чуя беду!

Галина Трифонова: И восход какой! Вот вам представление о времени и пространстве.

Людмила Костина: А это совсем другая работа – «Возвращение дочерей». В Полетаево возвращаются с фронта сестрички милосердия. Едет грузовичок и всех высаживает по деревням: пока он высадил Зиночку (сестру моей матери) и ее подружку, вся деревня уже примчалась встречать.

Галина Трифонова: «Возвращение дочерей» – это просто шедевр. Работа абсолютно безупречная. Жаль, что музей все еще ее не купил. Посмотрите, какие тополя здесь!

Людмила Костина: Военных впечатлений много. Бабушка рассказывала: идут и идут эшелоны через Полетаево. Останавливаются. Открываются двери теплушек, и народ вываливает тучей темной – весь измученный. И у всех мешок через плечо на веревке. А на площади привокзальной рынок, и все туда, потому что поесть надо. Моя семья здесь, на перроне, папа на велосипеде, мама, братья мои. Угощают всех лепешками. Вот Родина наша, где накормят и спасут. Работа моя так и называется – «Родина-мать наша». И «Первый трактор» – все та же площадь: амбары, ворота рынка. Этих верблюдов я еще видела. И вот все на рынке что-то покупают, вдруг треск раздается. Что такое? Первый трактор идет по деревне!

Галина Трифонова: Это тоже корневая вещь. Картина одно время принадлежала Челябинскому тракторному заводу. Они ее и заказали к юбилею, но остались к ней совершенно равнодушными. Кто-то позвонил в музей и предложил ее забрать. Мы, конечно же, взяли. В Челябинске картину «Первый трактор» в начале 30-х писал Вандышев. А Людмила Костина – уже новое поколение художников, и она осмысливает эту тему по-другому.

Людмила Костина: Да, ЧТЗ заказал мне картину, а Александра Пахмутова к юбилею написала для них песню. А это снова Чебаркуль. Моя ода хлебу. Это пятидесятый год, голодно. Мы приехали на каникулы к бабушке. Она нас посылала на рассвете очередь занимать за хлебом. И вот мы прибегали, едва начинало светать, к магазину, номер на руке химическим карандашом писали и ждали возок с хлебом. В восемь утра, в половине девятого он появлялся. Лошадка, а на телеге ящичек, совсем небольшой, с надписью «Хлеб». И все понимали, что хлебы всем не хватит! Из магазина выходила тетушка, люди начинали помогать разгружать хлеб. А потом, конечно, ругались, потому что те, кто без номеров, пытались влезть без очереди. Но мы, ребятишки, не обращали на это внимания – попутно игрой были заняты. А бабы, видите, успевают посудачить: и соседок обсудят, и советскую власть к чертям пошлют...

Галина Трифонова: Вот так в работах Людмилы Костиной переплетаются история, быт народный и мифы. Она фантастически точно соединяет реальность и вымысел.

Людмила Костина: Да, мне скучно валять дурака. Если я берусь за работу, то всю себя, с костями, кладу в нее. Что дышать, что рисовать – все едино для меня. Это не моя заслуга, это гены – и бабка моя такой была, и мать. Все были мастерицы вышивать, шить, готовить...

Помимо полотен, которых десятки, художница сделала более 20 росписей в зданиях Челябинска, в городах области, в Уфе, но почти все они сегодня скрыты от людских глаз: что-то ушло под так называемый евроремонт, что-то покрыто толстым слоем извести, как, например, панно в ГИПРОМЕЗе. Возможно, когда-нибудь известь смоют, и будущим поколениям посчастливится сделать большое открытие в мире искусства.