Парижские тайны

«По утрам в Париже поют петухи. Отставной сержант Иван Корсаков просыпается вместе с ними. Потихоньку запрягает лошадь, и вперед – на фуражный двор. После войны механик авиаполка «Нормандия–Неман» Иван Корсаков проводил друзей-пилотов во Францию, а сам поехал на родину, в Париж...».

Вот так я писал лет 25 назад об уральском селе Париж в одной из центральных газет. Кто только из журналистов не обыгрывал эту тему! А что, прикольно! Писали про девушку, секретаря комсомольской организации Парижа (совхоз «Астафьевский»), которая преподает французский язык. Про парижских баранов, про парижский мед и так далее, и тому подобное... А потом уральцы и вовсе удивили страну, поставив в центре Парижа копию Эйфелевой башни. Как говорится, знай наших!

Между тем, как это ни печально, историю Парижа знают плохо. И многие события трактуют неверно. Вот, например, как-то на одном из центральных каналов прошел цикл передач «Опорный край державы». Леонид Парфенов (очень уважаемый мною журналист) с подачи одного из уральских краеведов поведал стране историю о том, как на Урале появились поселки с названиями европейских городов: Париж, Варна, Берлин, Кассель, Варшава, Порт-Артур и так далее – всего более 30 населенных пунктов. Мол, эти названия дали поселкам казаки-нагайбаки в честь своих побед, когда в 1814 году вернулись из заграничного похода (интересно, а Порт-Артур здесь причем?). Спросите любого человека, и он тоже подтвердит эту версию. На самом же деле все это – чушь полная.

Ну, представьте себе неграмотного казака-нагайбака, который, вернувшись из Франции, назовет свой поселок Фершампенуаз (в просторечии его до сих пор называют Фершанкой!) или того хуже – Арси-сюр-Об! С какого, как говорится, перепоя? Не было этого. Как не было в то время и самых поселков. Париж, например, появился на карте только в 1843 году, через 30 лет после окончания Отечественной войны 1812 года, когда ни одного участника, как я подозреваю, и в живых-то уже не осталось (генерал-губернатор Оренбурга Павел Петрович Сухтелен, которому в битве при Аустерлице было 17 лет, и то умер за 10 лет до основания уральского Парижа).

Откуда, кстати сказать, взялись сами нагайбаки? При Иване Грозном жили они где-то возле Казани, а потом перебрались ближе к Уфе. По одной из версий, слово «нагайбак» переводится как «стоянка ногайской орды». По всему, видимо, нагайбаки имели ногайские и татарские корни. Но, как рассказывал мне один дедушка-краевед, постепенно мешались с тептярями, бухарцами, армянами, персами, аравитянами – всего, мол, течет в нагайбакских жилах кровь аж девяти национальностей! Сами нагайбаки себя татарами не считали, хотя и числились ими по паспорту. Помню, как в 1980-е годы секретарь Нагайбакского райкома комсомола, ныне известный бизнесмен Михаил Григорьев прямо заявлял, что он нагайбак, очень рискуя поплатиться своей карьерой.

Чтобы облегчить свою жизнь и показать лояльность русским царям, некоторые татарские мурзы-мусульмане стали менять веру. За ними постепенно последовало и простонародье. С тех пор крещеных татар стали называть кряшенами. Приняли христианство и нагайбаки. Нагабаки-кряшены вели себя смирно и в отличие от своих соседей не бунтовали, за что 1736 году императрица Анна Иоанновна пожаловала им статус казачества и освободила от выплаты ясака. Кстати, первым наказным атаманом нагайбаков был Василий Иванович Суворов – отец будущего российского генералиссимуса.

В 30-40-е годы XIX века башкиры и киргиз-кайсаки постоянно делали набеги друг на друга, и государю-императору Николаю I это весьма не нравилось! В 1842 году он издал указ построить на границе сеть крепостей, которые повелел заселить казаками-нагайбаками. Нагайбакам дали на сборы одни сутки и велели перебраться за Уральский хребет, что они и сделали. Первоначально поселения нагайбаков назывались участками (Париж, например, был участком №4), но сами казаки дали им другие имена. Здесь тоже есть противоречия. По одним данным, Париж назывался Балыклы, а по другим – Яна Ул. Тут уж не знаю, кому верить!

В истории этих уральских населенных пунктов есть еще одна существенная неточность. В некоторых источниках указывается, что идея присвоить поселкам зарубежные имена принадлежит Сухтелену. Но, как я уже говорил, в это время Павел Петрович уже 10 лет, как упокоился. Переименование произошло в бытность Оренбургского губернатора Владимира Афанасьевича Обручева, который подписал по сему поводу особое «положение». Но кому конкретно пришла в голову эта веселая мысль, до сих пор неизвестно. В наше время названия поселков несколько упростились и изменились. Арси-сюр-Об превратился просто в Арси, Сухтеленка – в Сухтелинку, а Варшавский (Карталинский район) – в Варшавку.

Что касается Парижа, то за последние годы его население уменьшилось чуть ли не вдвое. Был я там три года назад. Многие хозяйства развалились, хлеб, колбасу, пельмени завозили из других районов. Народ начал искать более счастливой доли и стал стремительно разбегаться. Куда?

Куда-куда, ну не в Париж же...