Ирина Айрапетян, судья областного суда: «Фактически санкции за сексуальные преступления против детей сравнились с наказанием, установленным за убийство»

В последнее время новости о педофилах появляются едва ли не каждый день. Вымещение преступниками своей злобы либо болезненных фантазий на слабых и беззащитных, еще не способных адекватно оценить произошедшее с ними, заставляет переживать любого. Одно утешает: многие из таких новостей – об уже состоявшихся приговорах. Но адекватно ли назначаемое наказание ожиданиям общества и чем ограничены правомочия суда?

На вопросы по самой больной и деликатной теме согласилась ответить Ирина Айрапетян – одна из судей Челябинского областного суда, рассматривающих такие дела, которая еще в 2008 году вынесла приговор Мозглякову, «златоустовскому пауку», надругавшемуся над тремя школьницами и убившему двух из них. С 2012 года все без исключения уголовные дела о преступлениях против половой неприкосновенности малолетних (в возрасте до 14 лет), даже если жертва осталась жива, рассматриваются по первой инстанции в областном суде. Так что у Ирины Айрапетян и ее коллег по областному суду дел этой категории значительно прибавилось.

– Ирина Дмитриевна, по-моему, всё чаще слышно о преступлениях в отношении детей. А какова судебная статистика?

– Количество дел этой категории действительно растет. В настоящее время в области в год рассматривается более полусотни дел о сексуальных преступлениях в отношении малолетних, в прошлые годы цифра была ниже в полтора-два раза. Предупреждение посягательств на половую неприкосновенность детей – один из крайне острых и широко обсуждаемых уголовно-правовых вопросов.

– Вам как правоприменителю заметна реакция государства на рост таких дел?

– Конечно. В последние годы законодатель отреагировал на рост преступлений против детей серьезным ужесточением санкций. Но вопрос о ещё большем усилении ответственности по-прежнему остается обсуждаемым.

Факт передачи этих дел в подсудность областных судов – тоже свидетельство внимания государства к защите детей. Так сложилась практика, что эти дела рассматриваются более опытными судьями.

– Да и сама тема в обществе стала более открытой...

– Соглашусь, сегодня пропаганда борьбы с сексуальными преступлениями против детей гораздо активнее. По-моему, само общество стало резче выражать своё возмущение, внимательнее относиться к подобным ситуациям, начиная с садиков, школы... Воспитатели, учителя, другие взрослые из окружения ребенка, наблюдая изменения в его поведении, оказывают содействие в раскрытии преступлений. Я сейчас говорю о тех преступлениях, которые раньше по большому счету относились к категории латентных, не выявленных: где потерпевший остался жив или тяжкого вреда его здоровью не причинено (но, как известно, указанные преступления негативно сказываются не только на физическом состоянии ребенка, но и на психическом и нравственном развитии). Родители могли не сообщать о случившемся с ребенком, считая эти факты постыдными. Поэтому сегодня, например, может выясниться, что тот же подсудимый в том же городе в прошлом совершал подобные действия в отношении матери пострадавшей девочки.

– Кто эти подсудимые, их социальный статус?

– Как они ведут себя в судебном заседании?

– В судебном заседании подсудимый может утверждать, что ребенок по чьему-то наущению его оговаривает, либо настаивать, что развратных действий не было – дети просто приходили в гости, играли. Либо подсудимый заявляет, что ребенок сам выступил инициатором, якобы у девочки уже были сексуальные контакты. Но даже такое поведение ребенка не оправдывает взрослого. Ссылки же на акселерацию должны быть объективно подтверждены: девочка выглядит явно старше своих лет, подсудимый действительно не имел информации об ее возрасте.

Некоторые пользуются правом не свидетельствовать против себя. Порой единственным, кто может рассказать о случившемся, является сам малолетний потерпевший.

– На основе чего тогда устанавливается истина? Обязательно ли суду допрашивать ребенка? Кстати, каков минимальный возраст, с которого можно допрашивать человека в суде в качестве потерпевшего или свидетеля?

– Перед судьей находится уголовное дело, по которому проведено предварительное расследование, собраны доказательства, достоверность которых проверяется в судебном заседании. Минимальный возраст допрашиваемого лица законом не определен, на практике могут быть допрошены даже пятилетние дети.

Иногда родители выступают категорически против допроса ребенка в судебном заседании, либо медицинская комиссия, проводившая в отношении ребенка психолого-психиатрическую экспертизу, приходит к выводу о нецелесообразности его участия в следственных действиях, чтобы дополнительно не травмировать психику. И тогда большое значение приобретает изучение протокола допроса ребенка, который ранее проводился следователем с обязательным участием законного представителя, педагога, иногда психолога.

– Если допрос потерпевшего в суде возможен, как судья ведет столь доверительные диалоги с ребенком?

– Прежде всего замечу, что уголовные дела подобных категорий рассматриваются в закрытом судебном заседании, без присутствия публики. Допрос детей в присутствии посторонних может привести к растерянности, скованности либо позированию, преувеличению своей роли. В нормах международного законодательства, Конвенции ООН о правах ребенка отмечается необходимость обеспечения конфиденциальности по уголовным делам в отношении несовершеннолетних, как обвиняемого, так и потерпевшего, подразумевается, что сведения о ребенке не подлежат разглашению ни властями, ни средствами массовой информации. Даже если суд дает сообщение в СМИ о состоявшемся приговоре, заметьте, там нет никакой информации, которая помогла бы установить личность ребенка.

Стараемся создать для ребенка доброжелательную атмосферу, понимая, что некоторые дети даже родителям о случившемся рассказывают далеко не сразу и с большим трудом. Одновременно с этим перед судом стоит задача отличить возможные детские фантазии от реальности. Учитываются характеристики ребенка, заключения психологов, выясняется, насколько ребенок склонен к фантазиям, лжи. Не склонный ко лжи ребенок вряд ли будет фантазировать, находясь в зале суда.

Кроме того, закон предусматривает возможность удалить подсудимого из судебного заседания на время допроса малолетнего потерпевшего.

– При обсуждении этой категории преступлений чаще всего раздаются голоса сторонников смертной казни. Даже из депутатских рядов звучали предложения ввести смертную казнь для педофилов. Но суд работает с действующим законодательством. Какое максимальное наказание может ждать извращенца?

– Фактически санкции сравнились с наказанием, установленным за убийство, в том числе с применением пожизненного лишения свободы (в отношении лиц, имеющих судимость за подобные преступления). Так, если за совершение убийства малолетнего возможно наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 20 лет (либо пожизненного лишения свободы), то за изнасилование потерпевшей, не достигшей четырнадцатилетнего возраста, насильственные действия сексуального характера в отношении лица, не достигшего четырнадцати лет, – на срок от 12 до 20 лет. Такое же наказание предусмотрено за ненасильственные половые преступления (половое сношение и иные действия сексуального характера, развратные действия) против ребенка, не достигшего двенадцати лет, поскольку такой ребенок в силу возраста находится в беспомощном состоянии, то есть не может понимать характер и значение совершаемых с ним действий. Половое сношение и иные действия сексуального характера, развратные действия без применения насилия, совершенные с лицом в возрасте от 12 до 14 лет, наказываются лишением свободы на срок от 3 до 10 лет.

На фоне усиления борьбы с сексуальными преступлениями и педофилией (теперь это и уголовно-правовой термин) введено ультраотягчающее обстоятельство: совершение сексуального преступления в отношении малолетнего лицом, имеющим судимость за ранее совершенное преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего. По существу речь идет о возрождении в Уголовном кодексе института специального рецидива, упраздненного в декабре 2003 года.

– Какие меры предусмотрены для того, чтоб осуждённые не могли в дальнейшем иметь отношение к воспитанию детей?

– В перечисленных санкциях допускается применение в качестве дополнительных наказаний ограничения свободы или лишения права занимать определённые должности на сроки до 15 и до 20 лет. Например, это касается педагогической деятельности, любой деятельности, связанной с воспитанием детей.

– А принудительное лечение назначается? Ведь извращенец когда-нибудь выйдет на свободу, и не исключено, что снова «не сможет справиться со своим недугом»?

– При расследовании преступлений в отношении малолетних обязательно ставится вопрос перед экспертами, страдает ли обвиняемый расстройством сексуального предпочтения (педофилией), склонен ли он к совершению подобных преступлений. Не всякому преступнику, совершившему сексуальное насилие над ребёнком, врачи ставят такой диагноз. В случае положительного заключения экспертов суд помимо наказания обязательно назначает принудительные меры медицинского характера – лечение от педофилии, если экспертная комиссия придет к выводу о необходимости применения такого принудительного лечения.

– Поделитесь, чем руководствуется судья, когда в границах санкции, скажем, от 12 до 20 лет, определяет конкретный срок лишения свободы?

– В совещательной комнате прежде всего учитываются все обстоятельства, например, максимальное наказание может быть назначено только при наличии отягчающих обстоятельств и при отсутствии смягчающих. Определяя окончательное наказание, судья руководствуется внутренним убеждением, а также судебной практикой, которая складывается из постоянных обсуждений различных правовых вопросов с коллегами. В частности, судебную практику по региону, с учетом определений Верховного суда Российской Федерации, обобщает и доводит до сведения наших судей заместитель председателя областного суда по уголовным делам Виктор Петрович Смирнов.

– Наличие собственных детей у подсудимого является смягчающим обстоятельством? Ну скажите, какой из него отец?!

– В глазах окружающих он может быть образцовым отцом. Если преступление совершено в отношении собственного ребенка, наличие ребенка не учитывается как обстоятельство, смягчающее наказание. В других случаях наличие малолетнего ребенка у виновного суд по закону обязан учитывать в качестве смягчающего обстоятельства, независимо от совершенного преступления.

– Специфические виды наказания педофилам, такие как химическая кастрация, пока не применяются?

– В уголовном законодательстве такое понятие отсутствует. В мае 2011 года президент России вышел с инициативой о применении к лицам, совершившим преступления сексуального характера в отношении детей, химической кастрации, добавив, что такая мера возможна только на добровольной основе. Глава Следственного комитета сообщал о законопроекте, предусматривающем химическую кастрацию педофилов. Предложение вызвало дискуссии.

В практике нашего суда были ходатайства подсудимых о применении в отношении них химической кастрации. Эти подсудимые утверждали, что иначе не могут справиться с пагубным влечением. Здесь трудно понять, лукавили ли они, демонстрируя незнание об отсутствии такого права у суда, либо пытались тем самым доказать раскаяние, вызвать сострадание.

– Понимаю, судья не может оценивать жёсткость или мягкость законов, он должен лишь их применять. Несмотря на сугубо деловой тон ваших ответов: «судья не доктор», «это я комментировать не вправе», всё же не верю, что вы как женщина, мать не можете не сострадать, рассматривая дела с детьми в роли потерпевших.

– Поверьте, когда решается судьба человека, эмоции уходят, оценивается совокупность доказательств, обстоятельства содеянного, личность виновного. Иначе судья не справится со своей работой.

– Возможно ли досрочное освобождение педофила из колонии?

– Наверное, кого-то шокирую. По российским законам любое лицо, отбывающее наказание, судом может быть освобождено условно-досрочно.

С февраля 2012 года законом увеличены сроки условно-досрочного освобождения: совершившим преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних необходимо отбыть не менее трех четвертей срока наказания; а совершившим те же преступления в отношении малолетних – не менее четырех пятых.

Суд учитывает результаты судебно-психиатрической экспертизы в отношении таких осуждённых. Также при рассмотрении ходатайства об условно-досрочном освобождении в судебном заседании вправе участвовать потерпевший, его законный представитель, мнение которых, безусловно, учитывается. Эта новелла в законе, изменения произошли в этом году.

– С одной стороны, нововведение исключает ситуацию, когда потерпевший может внезапно на улице родного города встретить обидчика, будучи уверенным, что тот еще за решёткой. А с другой стороны, каково потерпевшему в новом судебном заседании возвращаться к детскому кошмару через годы?

– Согласна, сложная дилемма. Большую работу провели медики, психологи, социологи, родители сделали все возможное, чтобы ребенок забыл о случившемся. Но когда осужденным ставится вопрос об условно-досрочном освобождении, об этом суд обязан известить потерпевшего. А дальше право потерпевшего, его родителей. Закон ведь не исключает возможности потерпевшему направить в суд письменный отзыв и не являться в суд.

– И ещё дилемма. Хочется растить самостоятельных детей, которые лет в восемь могли бы сходить за хлебом в магазин недалеко от дома, самостоятельно вернуться из школы. Но чем больше слышишь о педофилах, тем дольше не отпускаешь детей на улицу одних. Ирина Дмитриевна, а вы как человек, знающий больше других о преступлениях против детей, что посоветуете?

– Чаще всего детская доверчивость приводит к подобным преступлениям. Все ситуации невозможно предугадать, преступники придумывают что-то новое. Например, в благополучной семье отпустили сына за жевательной резинкой в расположенный рядом магазин, по дороге незнакомый мужчина на автомобиле попросил показать школу. Для ребенка – раз школа, значит, опасности нет. Мальчик сел в машину, где в отношении него было совершено преступление. Находился вне поля зрения родителей меньше получаса, за этот короткий срок подвергся сексуальному насилию.

Безусловно, приучению к самостоятельности должно сопутствовать постоянное внимание к ребенку, поддержка доверительных отношений с ним, беседы, напоминания, что нельзя слепо доверять незнакомцам, даже тем, которые кажутся очень добрыми.