Почему глупо уезжать из Челябинска сейчас. Пост местечкового оптимизма

Наш автор Артем Краснов сравнил свои ощущения от Челябинска в 2016 и 2021 годах: по его мнению, за это время город не решил большинство своих проблем, но в его жизни произошло несколько фундаментальных изменений.

На днях сразу две компании закинули удочки, не готов ли я переехать в Москву, а я ответил в традиционном для себя ключе, что гипотетически ничего не исключаю, но слишком прикипел к Челябинску. И если раньше я не уезжал скорее из лени и строптивости, то в этом году вдруг осознал, что у города как будто появилось будущее.

Нет, городом мечты Челябинск еще не стал, и ни одна из его застарелых проблем по большому счету не решена: городской бор всё еще выглядит бесхозным, ремонт дорог и прочие городские траты вызывают массу вопросов (взять пресловутых китов за 10 млн), а жалобы на смог не иссякают, хотя их стало чуть меньше.

Но у города изменилось настроение. Лет пять назад здесь витал дух уныния, и у впечатлительных натур складывалось мнение, будто все, от президента до самих горожан, поставили на Челябинске крест. Будто город стал самопровозглашенной черной дырой, куда стягивают экологически рисковые производства (скажем, Томинский ГОК), а главным ресурсом являются апатичность и терпеливость горожан. Апогеем этих настроений стала отмена саммитов ШОС и БРИКС, которая, как любой проигрыш, подорвала остатки нашей уверенности в себе. Не добавило очков и нахальство прошлого губернатора, который, загнав город в моральный тупик, сбежал безнаказанно, досрочно и с орденом на груди. Тезис о том, что из Челябинска пора валить, стал чуть ли не девизом города, а верблюд на его гербе выглядел призывом к кочевой жизни.

Так вот, хотя реальных изменений с тех пор произошло не так много, а большая часть стартовавших проектов еще не закончена, для меня важнее изменение фона.

Возьмем экологию: мы еще не достигли катарсиса, но впервые проблему признали на самом высоком уровне и, главное, перешли от слов к действиям. До сих пор боссы челябинских заводов жили по принципу «собака лает, караван идет» и экологию воспринимали, как неверующий фразу «Христос воскрес!». То есть рефлекторно отвечали «Воистину воскрес», но никаких экологических постов держать не собирались, потому что критерии любого промышленного босса лежат в области экономики и чуть меньше в области социалки, а экология — это что-то из бредовых западных теорий, вроде прав ЛГБТ или даже хуже.

И вот экология вышла из подземелья. Ключевые предприятия региона заключили с правительством области и рядом экологических ведомств так называемые четырехсторонние соглашения, которые предполагают инвестиции в обновление оборудования и поэтапное снижение выбросов. Они были вынуждены уравнять экологию в статусе с прочими приоритетами предприятий.

Насколько эти соглашения работают? Честно, не могу пока оценить: недавно я участвовал в пресс-туре на «Мечел», где показывали новые системы газоочистки и представляли грандиозные планы по снижению выбросов в ближайшем будущем, но, поскольку я совсем дилетант в этой сфере (а она крайне обширная), сделать четкие выводы не могу: планирую углубиться в нее в будущем году. Но даже если оставить в стороне технические детали, меня как журналиста радует, что промышленные предприятия потеряли право отмахиваться от этой темы. Здесь ведь как с алкоголизмом: первый этап к излечению — это признание проблемы. Так вот, хотя Челябинск и продолжает заливать формальдегида за воротник, но он, по крайней мере, уже отдает себе отчет, что бесконечно так продолжаться не может. Он, как застарелый курильщик, еще не бросил, но уже загадал.

Мне нравится, что власти обижаются на нас за критику. Нет ничего хуже высокомерного равнодушия госчиновников, которого как раз стало меньше. Если раньше экология существовала в парадигме «пиши что хочешь, всем плевать», то сейчас такие публикации вызывают ту или иную реакцию и предложение учесть одно, второе, третье… И это нормально, потому что если власти пытаются защищать результаты своего труда, значит этот труд есть.

Еще одна застарелая проблема Челябинска — это полный развал общественного транспорта. И здесь применима та же логика: впервые проблему признали не только на словах, но и стали предпринимать конкретные (пусть не всегда бесспорные) шаги по ее решению. И хотя переходный период всегда неприятен, если этот проект продолжится, я верю, что Челябинск станет лучше как город. Меня, правда, слегка нервирует утопический метротрам, но в остальном план транспортного ренессанса выглядит перспективным.

Я всегда считал, что у Челябинска нет неразрешимых проблем: это город богатый, значимый и с прекрасной областью. Чернота его имиджа и неба слегка преувеличены, точнее, проблемы действительно есть, просто они не настолько фундаментальны, как нам иногда внушают. Челябинск — как бывший двоечник, который не может сдать экзамен не потому, что плохо отвечает, а потому, что у всех в голове сидит: «Да он же двоечник!» И город ищет разрыв в этом порочном круге, и ему бы не помешало, если бы сами горожане научились замечать и что-то хорошее, не давая заезжим критикам тиражировать избитые штампы из комедийных передач пятнадцатилетней давности.

На меня, например, произвел впечатление Екатеринбург, который имеет близкий к Челябинску генезис и даже меньший бюджет, но при этом местами выглядит столично. Это рождает во мне не столько зависть, сколько надежду, тем более половина успеха Екатеринбурга связана с отношением жителей и бизнеса к городу, а это та величина, на которую мы можем влиять сообща.

Во время упомянутого кризиса пятилетней давности из Челябинска уехало много хороших людей, состоявшихся и активных. Я надеюсь, что процесс этот постепенно затормозится, и мне всегда приятно видеть, как преуспевший здесь человек не уезжает не потому, что не может, а потому, что тоже увидел свет.

Я не скажу, что Челябинск решил все трудности, которые копились у него не то что годами — десятилетиями. Например, большая часть челябинских предприятий возникла в 1930-х и 1940-х годах, и именно тогда был заложен фундамент отвратительной экологии. И да, мы полностью потеряли девяностые, нулевые, десятые годы (и в этом чувствовалось презрение к городу со стороны металлургических боссов), поэтому сложно ожидать резких перемен сейчас.

Мой оптимизм идет от того факта, что Челябинск впервые за долгое время перестал отмахиваться сам от себя. Челябинск словно понял, что даже медленный ход лучше топтания на месте. И что если идти, обязательно куда-нибудь придешь.

И хотя этот оптимизм довольно хрупок, потому что мы еще не достигли надежных рубежей, но ведь все большие походы начинаются именно так. И я желаю Челябинску в двадцатых годах измениться настолько, чтобы в тридцатых мы, старики, говорили: «Ты вот не помнишь, а раньше тут знаешь, как было?..» И чтобы он стал городом, в который хочется вернуться.