«Непильная» работенка. Разбираемся, зачем в Челябинском городском бору сносят гектары леса

На днях челябинцев обеспокоила проплешина в городском бору, которая образовалась после массового спила деревьев прямо под боком у резиденции губернатора, породив мнение, будто делается это ради расширения территории бывших обкомовских дач. Мы съездили на место со специалистами, отвечающими за этот лесной массив, и попутно спросили: почему он производит такое запущенное впечатление? Ведь мертвые деревья видны тут и там, и стоят они годами, а пилят почему-то именно здесь... Попутно мы заехали на участки, где растет молодой лес: его мы тоже покажем.

Конкретная вырубка леса носит санитарный характер и никак не связана с планами по расширению губернаторской резиденции.

— Этот лес пострадал во время пожаров в 2010 году, — рассказал заместитель начальника Главного управления лесам Юрий Золотухин. — Подобная работа в последние годы велась по всему бору и продолжится в наступившем году: у нас запланирована вырубка 50–60 гектаров поврежденного леса.

Подробная карта предстоящих вырубок будет готова в начале февраля, и мы попросили предоставить ее нам, чтобы челябинцы не переживали лишнего.

— При этом мы практически закончили работать на столь больших площадях, как эта — а здесь 2,5 гектара, — и в этом году начнется уже более точечная вырубка пострадавших деревьев, — добавляет Юрий Золотухин.

Основная причина гибели леса в городском бору — пожары. Также деревья повреждаются из-за разлива водоемов, а иногда гибнут от старости, но всё же огонь доминирует. Кстати, срубленные в этот раз сосны не выглядят исполинами, а при этом их возраст оценивают в 80–100 лет. Такой вот вред наносят пожары, за несколько часов убивая то, что росло целый век.

— Но если мы говорим о горелых деревьях, почему их сносят не сразу (пожары ведь были в 2010 году), и так ли вообще нужно их рубить? — спрашиваю я. — Люди говорят, что они выглядели нормально.

— Сразу после пожара деревья не вырубают, потому что многие из них живы, и нужно несколько лет, чтобы оценить состояние, — объясняет Юрий Золотухин. — Если же их оставить как есть, они умирают, в них селятся вредные насекомые, лубоеды, которые затем расселяются на ослабленные деревья.

— Хорошо, а почему столько внимания уделили этой делянке, тогда как в бору громадное количество мертвых деревьев, причем в опасной близости от троп? Могу показать несколько таких мест.

— Систематическая работа по санитарной вырубке деревьев началась только в 2016 году, и финансирование увеличилось постепенно, у нас просто не хватало ресурсов. Сейчас в бригаде, которая занимается непосредственно спилом, работают шесть человек, оценивают состояние деревьев еще двое. Пока мы концентрировали внимание на крупных участках, где в разные годы выгорело большое количество леса, например, в районе Монахов. Но с этого года будем расчищать всё более мелкие участки, а там доберемся и до единичных деревьев.

Но всё же не покидает ощущение, что бор местами очень запущен: есть целые свалки погибших деревьев, и работа по их расчистке будет вестись еще несколько лет. Причина? Ну, как обычно — нехватка финансирования, ресурсов, людей.

Интересно, что в силу бюрократических нюансов все специалисты, которые занимаются челябинским бором, относятся к «Центру пожаротушения и охраны леса», который входит в Главное управление лесами.

— А что будет с этим участком после завершения вырубки?

— То же, что с остальными: здесь посадят новые сосны, — отвечает Юрий Золотухин. — Эта работа ведется с 2014 года, и результат уже виден. Хотите посмотреть?

— Конечно.

Мы садимся в «Ниву» и едем на участок возле Монахов, где в разные годы высаживали двухлетние сосны (их высота 15–20 см), а потому результат весьма нагляден. За рулем сидит начальник пожарно-производственного участка Ерлан Ваймухамбетов — должность его звучит суховато, но по факту его работа близка к лесничеству: с 2012 года он патрулирует бор, тушит пожары (для этого есть оборудованные «Урал» и УАЗик) и оценивает состояние деревьев.

— Пожары в бору — это почти всегда костры, — говорит он. — Вот в прошлом году было два пожара, но совсем небольшие, успели потушить.

Низовые пожары могут повреждать корневую систему деревьев и кору, отчего деревья погибают не сразу, а в течение нескольких лет. Иногда умирающее дерево видно заранее, но рубить его, пока нет явных признаков деградации, нельзя.

Многие спрашивают, почему в бору высаживают молодые саженцы сосен: в возрасте двух лет их высота меньше, чем у куста роз. Специалисты объясняют, что приживаемость саженцев обратно пропорциональна их возрасту. Кроме того, в бору очень неглубокий слой почвы, под ним — гранит, а корневая система сосны плоская. Поэтому пересадка взрослой особи с большим комом (он определяется кроной дерева) зачастую невозможна.

Попутно мы заезжаем на участок, который готовят под вырубку в этом году: сейчас вид у него плачевный, что видно даже неспециалисту. Он начинается от Монахов и далее идет к тропе, соединяющей ЮУрГУ с резиденцией губернатора. Мертвые деревья здесь чередуются с живыми, что оставляет возможность лесу восстановиться самостоятельно.

Челябинский городской бор — явление уникальное: где еще в паре километров от центра есть вековой лес? И в последние годы было отчетливое ощущение, что внимание ему уделяется по остаточному принципу: по крайней мере, не соответствующее статусу визитной карточки города. Санитарные вырубки последних лет — попытка остановить его деградацию, но как будто пока недостаточная, чтобы бор полноценно ожил. Иногда кажется, что ему не хватает хозяина, который бы занимался им с той же ответственностью, что и садовник — своим садом. Нерешенных проблем много, в том числе и бродячие собаки (что с ними делать, похоже, не знает никто). А еще бор страдает от нас, людей, и тропинок в нем становится всё больше, а любители пикников, по словам лесничего Ерлана, забираются уже в самые удаленные уголки. Впрочем, закрывать бор от публики было бы тоже нелепо, а значит, городу нужно найти форму сосуществования с бором, которая приносила бы пользу обоим.

Вокруг Челябинского городского бора регулярно различные противостояния. Одно из последних — проект многоуровневого паркинга недалеко от парка Гагарина, но в итоге власти от этой идеи отказались. В продолжительный скандал переросла история с проектом возведения в лесном массиве центра детской хирургии. Продолжаются судебные разбирательства по поводу потенциальной застройки участка недалеко от комплекса Gagarin Residence.