Путешествие к священному «лосю»

Что ни говори, а от грамотного пиара многое зависит. Взять, например, Аркаим – ученые и туристы со всего мира, как на дежурство, съезжаются посмотреть, пощупать, выкопать камешек на память. А вот, например, про уникального зюраткульского священного «лося», могу поспорить, знают единицы. Между тем археологическая ценность его никак не меньше, а может быть, и больше аркаимовской.

На минувших выходных областное правительство организовало пресс-тур в национальный парк «Зюраткуль». Основная цель – познакомить челябинскую и мировую общественность с первым южноуральским геоглифом. Геоглифы – это огромные многометровые (иногда даже километровые!) рисунки на земле, изображающие людей, священных животных, насекомых или просто геометрические фигуры. Самые известные геоглифы (и, кстати, самые молодые из найденных) расположены в пустыне Наска в Южной Америке. Менее известны фигуры лошади и обнаженного гиганта в Южной Англии, крест в Северном Китае, антропоморфные фигуры в Калифорнии и т. д.

В прошлом году на юго-восточном склоне хребта Зюраткуль, в шести километрах к северу от одноименного озера, пытливый юный краевед Александр Шестаков обнаружил контур 250-метровой фигуры животного. Находка немедленно стала научной сенсацией. Придирчиво рассмотрев изображение, ученые назвали изображенное существо «лосем».

Именно туда мы и едем. Мы – это группа журналистов с видео-, фотокамерами, диктофонами и просто с блокнотами. Путь, прямо скажем, неблизкий: 180 километров по уфимской трассе и еще около 30 километров по заезженной грунтовке, оставившей неизгладимый след на наших пятых точках.

Экопарк «Зюраткуль», расположенный на территории национального парка «Зюраткуль» на берегу озера (да-да, вы не ошиблись с названием), встретил нас местной дворовой живностью и чаем с пирожками. Вообще у меня сложилось впечатление, что здесь хорошо кормят не только заезжих журналистов – встречные собаки и коты отличались редкой упитанностью и дружелюбием к незнакомым людям.

Наскоро перекусив, отправляемся к местам раскопов. Интересно, что пару лет назад коммерсант, хозяин экопарка, в расчете на увеличивающийся поток туристов проложил от деревни к подножию хребта Зюраткуль так называемую экотропу – такой своеобразный деревянный тротуар около метра шириной. Тропа тянется через лес около шести километров. Вдоль нее сделаны традиционные для подобных сооружений «места поклонения туристов»: крытые беседки для отдыха; дерево, сверху донизу увешанное белыми тряпочками-желаниями; кормушки для птиц и белок и т. д.

Экотропа кончается точь-в-точь у нижней границы лося-геоглифа. Работники экопарка клянутся, что это простое совпадение – ведь тропа появилась минимум на год раньше, чем краевед обнаружил фигуру.

У кромки леса нас встречает невысокий бородатый человек с лысиной, в очках и невообразимо растянутом свитере. Это старший научный сотрудник института истории и археологии Уральского отделения РАН Станислав Григорьев. Под его руководством здесь все лето шли работы. Мы – первая группа журналистов за все время раскопок, и Григорьев от волнения все время поправляет очки и крутит в руках цветную распечатку спутникового снимка.

Археологический раскоп нас, неспециалистов, мягко говоря, не впечатляет. В сущности, это квадратная неглубокая яма с кучей камней разного размера, наваленных посередине. Некоторую упорядоченность происходящему придают только ровные края и натянутая леска, делящая яму на правильные квадраты. «Мы стоим у заднего «копыта», – объясняет Григорьев. – Вон там – голова, там – рога, а тут – хвост».

С момента находки «лося» прошел уже год, но по меркам исторической науки это еще не срок. Зюраткульский «лось» – по-прежнему малоизученный памятник. Даже его датировка пока остается весьма условной: VI-III тысячелетие до н. э. Точнее сказать пока нельзя, разводит руками Григорьев. Пока ученые окончательно определились только с эпохой: это поздний неолит или даже энеолит (самый конец каменного века). На месте найдено множество каменных скребков, топоров и инструментов для копания глины. Григорьев ласково называет их мотыжками. «Вот смотрите», – показывает он на два продолговатых камня, лежащих у раскопа на куске туристической пенки. На мой неискушенный взгляд, самые обычные камни, таких полно вокруг. Но Григорьев берет один из них, и камень сам собой удобно ложится в руку, выставляя напоказ длинный острый край, – действительно, чем-то похоже на мотыгу. «Этим инструментом копали глину и выворачивали из земли крупные камни», – увлекшись, археолог делает несколько «копающих» движений.

Продолжая разговор об инструментах, Григорьев достает из кармана небольшой полиэтиленовый пакетик с небольшим черным камешком. «Это боковой скол нуклеуса», – гордо объясняет он, демонстрируя осколок на ладони. Секунду журналисты молча смотрят на археолога. Спохватившись, Григорьев снова начинает объяснять. Нуклеусами ученые называют камни, от которых первобытные люди откалывали острые кусочки, из них в свою очередь делали наконечники для стрел, каменные ножи и скребки.

Большая часть геоглифа располагается на большой поляне-прогалине. Возможно, поэтому его и удалось обнаружить. Если бы на этом месте росли деревья, никакой спутник не показал бы аномалии. Несколько тысяч лет назад климат был другим, и здесь была степь. Кстати, «лось» располагается ногами к хребту. Это потому, что работу координировали наблюдатели с вершины ближайшей горы, рассказывает Григорьев.

С высоты птичьего полета наш «лось» похож на своих коллег из пустыни Наска. Но технология его изготовления принципиально иная, волнуясь, рассказывает Григорьев. Индейцам Наска было достаточно просто срезать верхний темный слой почвы, обнажив более светлую подложку. Южноуральским первобытным художникам пришлось собирать по всей округе крупные камни, стаскивать их к своей «инсталляции», укреплять получившуюся каменную полосу глиной, дробить слишком крупные камни... Объем работ поражает: размер изображения от кончика рогов до заднего копыта – 275 метров, ширина каменной полосы – от четырех до семи метров, общая длина контура – больше двух километров! Это сколько же человеко-часов ушло? И зачем нашим полуголодным предкам, которые даже примитивного сельского хозяйства не знали, потребовалась такое огромное изображение? «Назначение однозначно сакральное, – уверенно говорит Григорьев. – Очевидно, лось был покровителем племени, и с его помощью люди пытались наладить контакт с богами».

Боги первобытных южноуральцев, судя по всему, были требовательными зрителями. Несмотря на то, что на спутниковых снимках геоглиф кажется схематичным, в некоторых местах фигуру явно отрисовывали с особенной тщательностью: копыта и губы животного сделаны из мелкого камня, специально наколотого из более крупных валунов. «Мелкие камни насыпали кучками, а форму кучам придавали с помощью глины, – размахивает руками Григорьев. – Это нехарактерно для каменного века, и пока непонятно, зачем потребовалась такая трудозатратная технология».

Полгода назад ученые посчитали, что им хватит на раскопки одного сезона, после чего из геоглифа можно будет сделать музей («музеифицировать») и разрешить доступ к нему всем желающим. Но после нескольких месяцев работы памятник задал столько научных загадок, что теперь Григорьев говорит о сроке окончания работ с большой осторожностью: понадобится еще несколько лет, возможно, десятилетие. Вопросов больше, чем ответов.

«Если есть устойчивая культурная традиция, ожидать, что памятник будет единичным, не стоит», – поправляя очки, на прощание говорит нам Григорьев. В переводе с ученого на русский язык это значит, что геоглифов у нас на Южном Урале должно быть много. Просто мы их пока не нашли.