Бакал наполовину пуст. Как живет город, где готовят к банкротству один из старейших рудников Урала

«Девяностые не успели толком закончиться, а уже начинаются снова», — бурчу я, пробираясь по сугробам одной из центральных улиц Бакала. Экскаваторщик Сергей, мой сопровождающий, замечает: мол, чуть-чуть они всё же кончились, а что начинаются снова — не поспоришь. Градообразующее предприятие, Бакальское рудоуправление, где работает Сергей, в очередной раз на грани банкротства, только на этот раз всё серьезнее: на застарелые проблемы мегарудника наслоились реалии 2022–2023 годов.

Ощущение 90-х в Бакале везде: вывески, аляповатая реклама, «сталинки» и хрущевки, почерневшие фасады... В глаза бросаются листовки, агитирующие прийти на сентябрьскую распродажу шуб в местном ДК. А еще в Бакале чудовищное количество железных гаражей: кажется, больше, чем машин. Но вообще-то Бакал пуст лишь наполовину, потому что есть здесь и новые микрорайны, и почти готовый мост-виадук, да и сами места отличные. И местные боятся, что если предприятие всё же схлопнется, тысяча новых безработных и разгул преступности с наркоманией превратят город в еще один призрак горнозаводской зоны.

— Будем как в Юрюзани, вон, самоварами вдоль трассы торговать, — мрачно предсказывают жители.

Кстати, в Бакале вырос будущий олигарх Сергей Студенников, основатель «Красного&Белого». Но особенного участия, кроме размещения нескольких «кабэшек», не чувствуется.

Настроение у бакальцев особенно мрачное, потому что причины остановки предприятия слишком разнообразны: тут и проблемы с надзорными органами, и долги партнерам, и снизившийся спрос на руду. Хотя сидерит, который добывают в Бакале, считается сырьем чистым и удобным для переработки, экономика предприятия такова, что очень зависит от оборота. И едва он падает, как весь процесс складывается, словно карточный дом.

Зарплаты здесь по городским меркам смехотворные: начинаются от 20 тысяч рублей, но встреченные мной рабочие в основном называют цифры в районе 25 тысяч. Средняя заявлена на уровне 27 тысяч, но сами рабочие фыркают: мол, это, наверное, в сумме с директорскими. В конце января предприятие рассчиталось с сотрудниками по ноябрьским долгам, выплатив 13,6 млн на 902 человек, то есть в среднем по 15 тысяч.

Прощупать ситуацию в Бакале несложно. Спроси любого встречного, и с большой вероятностью он работает в БРУ. Азамат (имя изменено по его просьбе) чистит снег возле своего дома. «В БРУ работаете?» — спрашиваю. Он кивает и отвечает охотно: перед новым годом не платили вообще, после шумихи долги погасили, но за январь опять заплатили лишь 60%. На дворе уже весна, а рассчитаться обещают после 10 марта.

Причины Азамат видит не только в событиях 2022 года, но и в запущенности предприятия, которое, по его словам, деградировало все последние годы:

— Раньше тут было три рудника, и все имели свою технику, по двадцать самосвалов на карьере работало, — говорит он. — А теперь остались крохи, всё старое, никто не вкладывается в производство. Из чего зарплату-то платить? Они подрядчиков привлекают для добычи, а подрядчики это так, ерунда.

Экскаваторщик Сергей (мой проводник по Бакалу) работу подрядчиков охарактеризовал так:

— У них, знаешь, любимое слово «как-нибудь». О безопасности вообще не слышали: говорят, ну, сделай там как-нибудь. Я что, самоубийца? Нет, я сказал им: нафиг надо, я лучше в самом БРУ буду работать, чем на вас.

Что касается Азамата, то он невесел и ждет, когда коммунальщики принесут пачку счетов за февраль, показывая пальцами ее размер (примерно с томик «Гроздья гнева»). Он говорит:

— Вот они мне принесут эти счета и скажут: плати. Понимаешь? И я должен платить. Вот как интересно получается: наши директора, значит, миллионами гребут и ничего нам не должны, и никто не может заставить их платить. А мы с нашими зарплатами по 20–30 тысяч почему-то всем кругом должны. Ко мне приставы придут и выбьют всё до копейки. А почему к этим нельзя приставов послать: вот пусть и взыскивают, — напирает он.

Легко сказать: попробуй выбить долги с предприятия, которое находится в собственности у офшорной компании. Но это об этом — ниже.

Бакал — это город на огромном железном руднике, который разрабатывают с 1757 года. Челябинск в те годы был еще крепостью, едва разменявшей 20-летний юбилей. Но интереснее другое: наш главный металлургический завод (а заодно и главный загрязнитель воздуха) ЧМК строился под переработку именно бакальской руды и первоначально в документах назывался Бакальский завод, а уже позже был переименован в Челябинский металлургический.

Земля вокруг Бакала испещрена живописными карьерами, многие из которых уже выработаны, но настолько эпичны, что в них проводили этапы Чемпионата России по авторалли. В XX веке помимо открытого способа добычи стал использоваться шахтный, и сегодня три основных кормильца Бакала — это Ново-Бакальский и Сосновский карьеры и шахта «Сидеритовая». Но сейчас добыча там прекращена, а временно или надолго, вопрос неясный. История пахнет даже хуже, чем недавняя канализационная катастрофа Бакала.

Помимо самих рудников в Бакале есть обогатительная фабрика, и вершиной города является ее заводская труба. На этом предприятии руду, поступающую разными способами (в том числе по ленте эпического конвейера), обогащают и обжигают. Точнее, обогащали и обжигали.

Сейчас фабрика работает в эрзац-режиме и, по словам экскаваторщика Сергея, он перегружает не свежую руду, а хвосты (отходы обогащения), из которых еще можно извлечь остаточный металл или пустить на сырье для бетона, тут версии расходятся. Эти хвосты содержатся в большом пруде, откуда их вынимают экскаватором, то есть комбинат как бы питается своими отходами. Я почему-то вспоминаю, что, если умирающий от жажды человек пьет собственную мочу, он живет дольше.

Нового сырья нет. Вот уже несколько месяцев карьеры и шахты простаивают, сотрудники то сидят без зарплаты, то выбивают ее частями, а главному предприятию, «Бакальскому рудоуправлению» (БРУ) и связанному ООО «Рудник», грозит банкротство, причем дело это уже почти привычное.

Лет восемь БРУ потряхивает не столько от буро-взрывных работ на карьерах, сколько от вечных проблем с зарплатами, которые выливаются в уголовные дела и разнообразные предписания для руководства.

Местные, впрочем, затрудняются назвать точный срок, когда всё стало плохо. На мои расспросы отвечают так: мол, вот когда эти пришли, всё и началось. А кто такие «эти» и когда именно они пришли, точно не говорят. Кто-то называет 2014 год, а кто-то и вовсе вспоминает 90-е. Для людей власть — это всегда что-то абстрактное, этакие морды за облаками.

Складывая картину из фрагментов, я выясняю следующее: до 2012 года рудник контролировал Магнитогорский металлургический комбинат, но затем продал акции иностранной компании (тому самому офшору). Поначалу всё шло хорошо, но проблемы начались в 2014 году после очередной встряски экономики, и в 2016 году дошло до митингов рабочих, и против руководства БРУ возбудили уголовные дела. Руководство спохватилось и стало понемногу гасить долги.

Чтобы впрыснуть в Бакал жизнь, в 2017 году ему первому в Челябинской области присвоили статус ТОСЭР (территории опережающего социально-экономического развития), где действуют налоговые льготы и прочие послабления. Но кризисная ситуация воспроизводилась и в 2018 году, и в 2019, напоминая этакие качели. Директор БРУ Дмитрий Стариков стал фигурантом почти полусотни уголовных производств ФССП.

Местные говорят, что к 2021 году ситуация вроде бы нормализовалась, отступил коронавирус, спрос на металл пошел вверх, вновь заработал простаивавший Ново-Бакальский карьер и шахта «Сидеритовая». В 2021 году БРУ получило чистую прибыль в 110 млн рублей (выручка составила 1,7 млрд рублей).

Наступил 2022 год, началась СВО. Металлургическая область почувствовала влияние новой экономики, и оказалось, что Бакал крайне уязвим к любым колебанием барометра. Глава Бакальского городского поселения Андрей Зарочинцев в качестве причины обострения ситуации называл именно проблемы в металлургии:

— Снижение отгрузки готовой продукции после 24 февраля 2022 года для всех потребителей ООО «Бакальское рудоуправление» явилось причиной, приведшей предприятие к сложившейся ситуации. Сроков, в течение которых предприятие вернется к полноценной работе, над данный момент нет.

Он подчеркнул, что предприятие является градообразующим, в том числе платит львиную долю НДФЛ. В 2022 году снизились и доходы муниципалитета по договорам аренды с БРУ, которые также играли важную роль в городском бюджете.

К осени 2022 года на предприятии вскрылись старые раны. По словам руководства БРУ, случилось это из-за падения спроса и цен на руду, а также удорожания запчастей и материалов. Около 300 из 845 сотрудников отправили в простой с выплатой 2/3 зарплаты, а в ноябре ее выплатили не всем и не полностью. К концу 2022 года первая волна долгов была погашена, но начала копиться новая, уже за январь.

В Минпроме Челябинской области проблемы объяснили снижением мировых цен на железорудную продукцию:

— Во время пандемии положение ухудшилось, затем были санкции и еще большее снижение цен на продукцию: в 2022 году она упала на 61%. Всё это сопровождалось сокращением спроса на железорудное сырье, в том числе со стороны Северстали и ММК. Потребителями бакальской руды традиционно являются предприятия металлургического сектора, деятельность которых также зависит от санкционной политики. Ухудшение финансово-экономического состояния напрямую влияет на снижение закупа расходных материалов, в том числе запасных частей, дизельного топлива. Цены же на них постоянно растут.

Накалились проблемы с кредиторами. Налоговая служба подала иск в Арбитражный суд с требованием банкротства дочерней компании ООО «Рудник», которая задолжала налоговикам около 70 млн рублей. К самому ООО «Бакальское рудоуправление» кредиторы вставали в очередь и раньше, в списке потенциальных «банкротчиков» в последние годы фигурировали около полусотни компаний: ООО «Уралстройщебень», ООО «Фаворит», ООО «Уралвзрывпром», ИКЦ «Промаудит», ООО «Территория» и так далее. Только за последние четыре года в Арбитражный суд поступило 27 исков о признании финансовой несостоятельности БРУ, хотя до сих пор управлению удавалось отбиться.

Но сейчас предприятие на грани коллапса: в конце января 2023 года из-за долгов приостановлен договор с горноспасателями, обслуживающими опасные производственные объекты, кроме того, не выполнены предписания Ростехнадзора, в феврале на части объектов отключали за долги электроэнергию. В правительстве Челябинской области отметили, что последние месяцы БРУ работало «с отрицательной рентабельность и не инвестировало в производство», а деятельность трех его площадок приостановлена. Общая сумма долгов, по данным системы «Контур.Фокус», превышает 640 млн рублей.

Крупный бизнес знает, как обезопасить себя. По данным «Контур.Фокус», ООО «Бакальское рудоуправление» на 75% принадлежит компании, зарегистрированной на Британских Виргинских островах, которая выкупила долю у ММК. Компания называется «Международная коммерческая компания «АТОП Интернейшнл Груп Лимитед», и эта пышность тоже слегка отдает девяностыми. Равно как и ее половое бессилие в вопросах выплат.

Сейчас доля виргинской компании находится в залоге у ВТБ-Банка (видимо, за долги). Оставшейся четвертью БРУ владеет Роман Тютюнник, фигурирующий в числе учредителей еще десятка компаний, связанных в основном с горной добычей.

При этом само «Бакальское рудоуправление» входит в структуру НПРО «Урал», которое контролирует также Высокогорский ГОК (Нижний Тагил), Красноармейский песчаный карьер под Челябинском и ряд других сходных предприятий.

В общем, это типичная история про «аутсорсинг власти»: те, кто получает выгоды, и те, кто хлебают дерьмо, разнесены на максимальное расстояние и не сильно интересуются друг другом.

Впрочем, не всё так мрачно. В Бакале видны признаки обновления, например, два его района, Верхнелинейный и Нижнелинейный, готовятся соединить мощным виадуком, который пройдет над железнодорожными путями. Вообще-то этот путепровод существовал еще в советское время, но в 2008 году был закрыт на реконструкцию и так и остался во всех смыслах подвешенным. С подачи губернатора Алексея Текслера стройка возобновилась и сдача ожидается осенью 2023 года.

Недалеко от моста застраивается новый жилой массив на улице Кирова, и работы ведутся в рамках нацпроекта «Жилье и городская среда»: сюда переселят жильцов ветхих домов из самого Бакала и соседнего Иркускана. Но опять же речь о федеральных бюджетах, а не инициативе градообразующего предприятия.

БРУ тоже участвует в жизни города, например, оно финансировало ремонт местного ДК Горняков. Сам дворец выглядит неплохо, но впечатление отчасти обманчиво, потому что ему сделали лишь косметический ремонт, а капитальный только обсуждают. И фигуры греческих статуй в нижней части — это рисунки на полотнище, которые у некоторых бакальцев вызывают изжогу: мол, завесили тряпкой, и всё? В самом ДК отвечают, что работы еще идут, но в любом случае того размаха, который виден в иных городах с предприятием-хозяином, не чувствуется.

Глава Бакала Андрей Зарочинцев в ответ на наш запрос сообщил, что примеров инвестиционных проектов в социальную среду, которые бы выполнило Бакальское рудоуправление нет, но оно принимает активное участие в организации городских праздников.

Подъезд одного из домов скребет дворник Алексей, который, конечно, тоже работал в БРУ техником на транспортной ленте, что подает руду от одной из шахт к обогатительной фабрике. Проблемы предприятия, считает он, очевидны. И долги — это лишь следствие.

— Вскрышу надо было вовремя делать, ясно? — заявляет он.

Вскрыша — это удаление верхнего слоя земли, чтобы получить доступ к рудным породам, что делается перед строительством новых карьеров или при расширении существующих. Алексей уверен, что БРУ попросту не работало на перспективу, собирая остатки, а теперь остатки кончаются и впереди тупик.

— У нас тут руды еще навалом, качество отличное, она в том числе на танковую броню идет, но чтобы добывать, надо вкладываться, а зачем? Проще догрызать, что есть, — говорит Алексей.

Недалеко от центра города есть пустырь, где когда-то стоял кинотеатр, позже снесенный как раз ради расширения Ново-Бакальского карьера. А теперь ни кинотеатра, ни расширения карьера, вообще ничего.

— Сидим на деньгах, жуем хрен с маслом, — говорит он.

Местные уверены, ее достаточно, чтобы Бакал процветал: нужно только правильно организовать процесс.

Бакальское месторождение далеко не рекордное по объему: запасы руды здесь оцениваются в 1 млрд тонн, то есть примерно 5% от запасов Курской магнитной аномалии (но она — месторождение-исполин). В любом случае бакальских запасов достаточно, чтобы работать еще долгие годы. Даже если взять пиковый объем добычи 5 млн тонн в год, который приходился на 70-е и 80-е, хватит этак лет на сто-двести. Тем более в конце 2010-х годов добыча составляла треть от максимальной (1,7 млн тонн) с перспективными планами восстановить ее до 3 млн тонн в год. С точки зрения масштабов самого Бакала запас руды в его окрестностях почти неограниченный.

С XVIII века на месторождении добывали в основном бурые железняки, но к середине XX века запасы были исчерпаны, и горняки перешли на сидерит: породу с хорошим содержанием железа, удобную для обогащения и довольно чистую.

Вокруг Бакала много старых карьеров, например, Александровский разрабатывался с 1826 по 1917 годы, а уже в постсоветское время были выработаны Петлинский, Гаевский, Восточно-Буландинский карьеры (в последнем и проводились автогонки).

Активным до недавнего времени был Ново-Бакальский карьер, открытый в 1957 году: сам город стоит буквально на его борту. Средняя производительность Ново-Бакальского карьера составляла 1,26 млн тонн в год, в лучшие годы — до 2 млн тонн.

Если смотреть шире, Бакальское рудоуправление разрабатывает также Сосновский рудник в Кунашакском районе, который относится к Теченскому месторождению и от самого Бакала отстоит на 200 км. Бакальцы работают здесь вахтовым методом. Рудник, по информации сотрудников, тоже простаивает с января, но вроде бы должен заработать в середине марта.

Кто-то говорит, что главный актив города сегодня — это даже не карьеры, с которыми много хлопот, а подземные шахты, на которые город переходил с середины XX века (в стабильные годы подземный способ обеспечивал порядка 40% добычи). Действовавшая до недавнего времени шахта «Сидеритовая» была заложена в 1967 году, и ее расчетная мощность составляла 2,75 млн тонн в год, а перспективная — до 4 млн тонн в год, то есть больше чем у Ново-Бакальского карьера. При запасах сидерита в 420 млн тонн, рыть тут можно еще десятки лет, но проблемы всё те же: долги, кредиторы, отсутствие разрешений горноспасателей...

Добыча на карьере Ново-Бакальский и в шахте «Сидеритовой» останавливалась и раньше, но в 2021 году их вернули в эксплуатацию, только, как оказалось, ненадолго. В общем, в Бакале есть все составляющие успеха, кроме, быть может, толкового хозяина и предсказуемой экономики.

Жители говорят об этом обреченно, словно уже смирились с мыслью. Панических ноток нет, есть тоска. Тысяча рабочих мест для города с населением порядка 18 тысяч (данные 2020 года) — это, конечно, не каждый второй, но всё же прилично. И каждый уже подыскивает варианты. Азамат, например, владеет профессией токаря, так что надеется устроиться на одно из местных предприятий. Тут работает бакальский завод горного оборудования, хотя очевидно, что он также зависит от главного предприятия.

Кто-то из опрошенных говорит о Сатке: до нее километров 15, а город оставляет куда более живое впечатление. Создание ТОСЭР в Бакале привлекло несколько предприятий, например, ООО «Легпром», которое занимается пошивом спецодежды, и сейчас, в разгар СВО, выполняет в том числе специфические армейские заказы. Хотя найдется ли на нем работа для бывших шахтеров — вопрос.

Начальник Главного управления по труду и занятости Челябинской области Владислав Смирнов отметил, что рынок труда в Саткинском районе стабилен, а безработица снижается (цифры же всегда дают нужную картину). Более тысячи вакансий открыто в самом районе, из них 184 в Бакале. Не исключен и вахтовый метод, например, сотрудники нужны в Карабаше и Верхнем Уфалее. Но в любом случае возможная потеря промысла, который кормил Бакал почти три века — жуткий стресс для города.

— В случае остановки градообразующего предприятия ООО «Бакальское рудоуправление» доход в бюджете поселения уменьшится, произойдет отток населения, так как сокращенные рабочие предприятия найдут работу по специальностям в других районах, — рассказал глава муниципалитета Андрей Зарочинцев. — Для стабилизации ситуации на ООО «Бакальское рудоуправление» ведется поиск новых контрагентов, также ведутся переговоры с правительством Челябинской области.

В начале марта представители региональных властей встречались с руководством БРУ, которое заверило их в принятии решительных мер, пообещав выйти на проектную мощность к июню 2023 года и не допустить сокращений людей. В переходный период сотрудникам предложат вахтовую работу, в том числе на других предприятиях НПРО «Урал». В администрации губернатора создан штаб по мониторингу ситуации. Один из путей: налаживание контактов с нефтегазовым сектором, например, производство заполнителей для утяжеления трубопроводов, а также сырья для бетонов. В самом Бакале на такие обещания смотрят с известным скепсисом, потому что слышат подобное лет этак восемь.

В 2016 году с подачи профсоюзов бакальские рабочие выходили на демонстрации. Но сейчас настрой другой и времена другие. В частных разговорах жители возмущаются, но острой боли как будто уже нет: слишком застарелая проблема, слишком мало надежды. Бакал напоминает ту самую лягушку, что варится на медленном-медленном огне, не замечая, как превращается в чей-то ужин. И терпеливость жителей маленьких городов — такой же ресурс российской глубинки, как и сама руда.

На любую ситуацию есть две точки зрения, и кто-то наверняка рассудит, что Бакал всё же наполовину полон. Если сравнивать с другими городами горнозаводской зоны — может быть.

Похожие проблемы — у Верхнего Уфалея, но там строят новый завод. А вот еще один город, который стоит на золоте и выглядит как поселок.