Как раскалялся Бакал. Рабочие крупнейшего рудника на Южном Урале устроили сходку, силовики напряглись

К 9 октября в Бакал съехалось много важных людей: от собственников бизнеса до прокуроров и следователей разного уровня. На кону — судьба градообразующего предприятия, Бакальского рудоуправления, которое деградирует последние… сколько лет? Кто-то говорит — десять, кто-то — тридцать.

Бакал — небольшой, но красивый город горнозаводской зоны, который уже много лет то ли наполовину пуст, то ли наполовину полон. Тут шикарная природа и следы ренессанса в центре, но хватает и разрухи. С рождения города его питал местный рудник, а сейчас плохо руднику, плохо и Бакалу. Жители, кстати, просили меня не писать слишком негативно про их родину, и с этим я согласен: когда есть те, кто за свой город горой, — у него есть шанс. Но чтобы шанс реализовался, нужно что-то делать с Бакальским рудоуправлением, и срочно. Ситуация набрякла настолько, что сотрудники решились на массовое шествие с требованиями перемен в управлении рудником: по нынешним временам почти немыслимая смелость.

9 октября к 16:00 перед Дворцом культуры горняков собирается народ: люди стоят отдельными группами. Одна из групп — представители силовиков в штатском, которые проверяют у меня журналистские документы, удивляясь, что появилась пресса. Прессы вроде бы не планировалось. Рабочие Бакальского рудоуправления (БРУ) согласовали шествие, но поскольку в Бакал срочно приехал представитель собственника рудника, Владислав Шацилло (владелец НПРО «Урал») и предложил некий план выхода из кризиса, рабочий профсоюз решил сменить форму выражения протеста с шествия на собрание.

Обстановка в зале сложилась огнеопасная: это еще не пожар, но раскаленные угли, то и дело полыхающие гневными речами. Сотрудников рудоуправления интересует, когда погасят долги по зарплатам, но даже не это главное. Куда больше волнует перспектива, ведь без четкой стратегии обещанное погашение долгов к концу октября будет означать лишь то, что новые долги начнут копиться с ноября. Сотрудники рудоуправления проходили эти циклы не раз, поэтому новости о стольки-то миллионах на зарплаты их не впечатляют.

Людей волнует судьба основного актива БРУ, шахты «Сидеритовая», которую выставили на продажу: мол, о каком будущем вы говорите, если шахта два года не работает, а теперь реализуется в виде арестованного имущества? С трибуны отвечают витиевато: дескать, волноваться не надо, купить шахту не так-то просто и желающие вряд ли найдутся. То есть она продается вроде как понарошку. В НПРО «Урал» (владелец Бакальского рудоуправления) нам ответили, что на шахте устраняются замечания Ростехнадзора, а в конце года планируется ее запуск.

В Бакале мы были полтора года назад, весной 2023 года. Ситуация лучше не стала, хотя тогда тоже обещали, что вот-вот всё нормализуется. И не только тогда: вы без труда найдете статью какого-нибудь 2016 года, где всё то же самое.

Город-рудник Бакал основан в 1757 году, в момент взрывного развития горнозаводской зоны. Месторождения оказались настолько богатыми и живучими, что даже Челябинский металлургический комбинат в начале своей карьеры, в 1940-х годах, назывался Бакальским заводом: руду возили именно отсюда. Так почему всё пошло по борту карьера?

На ум приходят две дилетантские гипотезы. Первая: наверное, месторождение исчерпано. Вторая: качество сырья не соответствует новым стандартам. Но ни одна из этих версий не верна: добывать руду в окрестностях Бакала можно еще десятки (если не сотни) лет, а руда здесь отличная. Тут добывают в том числе редкий сидерит: в нем высокое содержание железа и минимум вредных примесей. Из руды получают железо, которое идет на чугун и сталь.

Я разговариваю с одним из сотрудников: себя он попросил не упоминать, поэтому назову его Сергеем. В Бакале, кстати, очень тревожно относятся к появлению прессы, так как опасаются последствий. Замкнутый мир, деваться тут некуда. Если бы не критическая ситуация, никто бы и говорить не стал. Я спрашиваю Сергея:

— Можете максимально просто объяснить этот феномен. Вот есть город, стоящий на руде. Так в чем проблема превратить эту руду в деньги? Добывай, продавай, нет?

— О-ох, если бы я знал! — отмахивается Сергей.

Другой спикер (пусть будет Андрей) высказался так:

— Может, Шацилло просто не интересно? Или некогда ему? Все проблемы идут от недальновидности, от отсутствия вложений. Когда вложений ноль, всё рано или поздно умирает. И отношение у них к нам такое… Знаешь, характерная картина была, как они в белых рубашечках перед рабочими выступают и говорят, мол, мы одна команда.

Причин деградации — целый клубок, который с годами заматывается всё туже. Похоже, есть сложности со сбытом: до какой-то поры потребителем был Магнитогорский металлургический комбинат и челябинские заводы. Но, насколько я понял, стабильности в этом вопросе нет, и на наш запрос НПРО «Урал» отказалось называть компании, покупающие бакальскую руду, сославшись на коммерческую тайну.

— Откуда мы знаем, как эти вопросы решаются? — рассуждает Сергей. — Вот пошли два собственника в баню, порешали там вопрос, начались поставки. Или они рассорились, наоборот, и всё — нет поставок.

Некоторые убеждены, что иногда БРУ отпугивает даже «тепленьких» клиентов:

— ММК вроде хотел покупать, но у нас сейчас идет руда из открытых карьеров, а по их требованиям ее нужно в определенной пропорции смешивать с рудой шахтной, а шахта-то не работает! — восклицает Андрей.

Слышал я и версию, что собственник предприятия, НПРО «Урал», пытался аутсорсить добычу руды, а подрядчики не имели нужных мощностей. Люди вспоминают, как в прежние времена на местных разрезах работали десятки карьерных самосвалов, принадлежащих самому управлению. А сейчас — неопределенное количество наемных грузовиков.

— Они расформировали автоцех, чтобы работать с подрядчиками, — говорит Андрей. — Потом настал черед железнодорожного цеха, а там была такая техника, электровозы роскошные! Взрослые мужики сидели и в буквальном смысле рыдали, когда технику на металлолом отправляли, потому что они всю жизнь с ней работали. Сотрудники цеха инструменты за свой счет покупали! Здесь же люди династиями жили за счет рудника.

Проблемы порождают долги, долги создают новые проблемы. В 2023 году предприятие стояло на паузе из-за приостановленного договора с горноспасателями, предписаний Ростехнадзора и отключения электроэнергии за долги. На собрании эти вопросы поднимались: мол, зачем надзорные органы блокируют работу предприятия? Люди увязывают это с невыплатами им зарплат. Сотрудник прокуратуры пытался объяснить, что связи тут нет, и прокуратура действует, как должна действовать.

— Вопрос с зарплатой — это вообще вторично, — парирует Сергей.

— Почему так? — удивляюсь.

— Да потому что вопрос не в погашении нынешних долгов: ну погасят эти, появятся новые. Главная проблема: это отсутствие понимания перспектив предприятия как такового. Объемы производства свернулись, масштабы предприятия свернулись, возможности для производства некоторых видов продукции у нас вообще сошли на нет. У нас нет финансирования. Собственник изымает все средства.

Сергей говорит, что деградация достигает критических масштабов, и на прямой вопрос, есть ли риск полного коллапса предприятия, подумав, отвечает:

— Да, такой риск, скорее всего, есть, и в первую очередь из-за колоссального оттока людей. Из-за этого некоторые направления у нас просто не могут функционировать. Понимаешь, о каком будущем можно говорить, если просто работать уже некому?

По словам Сергея, с моего прошлого приезда в 2023 году штат сократился раза в полтора. Эта оценка согласуется с официальной статистикой: в 2021 году численность была 979 человек (данные системы «Контур.Фокус»), в 2023 году — 748 человек, сейчас — 578 человек (данные НПРО «Урал»). В компании также пояснили, что за последний месяц уволился 21 человек, принято четыре человека, подчеркнув, что сокращения не планируются. Люди разбегаются кто куда: многие в соседнюю Сатку, до которой 18 километров.

— У людей безнадега: у нас сотрудники БРУ на СВО пошли, потому что по-другому как жить? —  это уже Андрей говорит. — А самое интересное, что люди-то хотят работать. Ты же был в зале, ты видел настроения. Люди не уходят. Мужики за 70 лет заявляют: нет, мы остаемся. Некоторые про них говорят, мол, понятно, они 2/3 зарплаты получают за простой, вот и держатся. Ничего подобного! Они работать нормально хотят. Да, осталось там 500 с чем-то человек, вроде бы немного, но для небольшого города на 17 тысяч человек 500 семей это очень ощутимо. А главное, люди видят, что могли бы работать, зарабатывать, жить достойно. Такое ощущение, что Шацилло просто ждет, когда все добровольно уволятся, и всё.

— А зачем ему это? — спрашиваю.

— Не знаю, просто всё идет к тому. Может быть, он так от ответственности уйти хочет. Нет людей, нет проблем.

Другой рабочий на вопрос, верит ли он в предложенный план по спасению, ответил метафорично: мол, вот стоит во дворе машина, и кто-то копается около нее, заявляя, что ремонтирует. А если он не ремонтирует, а разбирает на запчасти? Собеседник подмигивает мне: мол, улавливай аналогию. Называть имя того, кто занимается этим ремонтом-разборкой, не рискуют, слишком много ушей вокруг. Выставленная на продажу шахта «Сидеритовая» укладывается в эту версию, хотя власти яростно отрицают подобный умысел.

До 2012 года рудник контролировал Магнитогорский металлургический комбинат, но затем актив перешел офшору с Британских Виргинских островов с замысловатым названием «Международная коммерческая компания „АТОП Интернейшнл Груп Лимитед“». Ее связывают с Владиславом Шацилло, хотя с Бакальским рудником его структуры были связаны еще раньше. Владислав Шацилло — бывший сотрудник НПО «Маяк» в закрытом Озерске, который в конце советского периода занялся своим делом. В 1989 году Шацилло организовал НПРО «Урал», в структуру которого с начала 2000-х входит Бакальское рудоуправление. Также компаниям Владислава Шацилло принадлежит нижнетагильский Высокогорский ГОК, и, судя по публикациям СМИ, ситуация там также тяжелая.

Люди говорят, что Владислав Шацилло в Бакале появляется редко, и на собрание 9 октября лично не приехал, хотя заводчане хотели адресовать ему несколько вопросов. Накануне он участвовал в закрытом совещании, на котором профсоюз принял резолюцию: до 23 октября разработать программу развития предприятия и организовать встречу Владислава Шацилло с коллективом, выплатить долги по зарплатам и впредь их не копить. Если это не будет выполнено, профсоюз оставляет за собой право вернуться к вопросу о проведении шествия.

Мы направили запрос в НПРО «Урал», где оперативно ответили на часть наших вопросов. Там заявили, что Ново-Бакальский карьер работает, идет вскрыша (удаление верхних слоев породы), а до конца года возобновится добыча руды. Работы на Петлинском карьере ведутся, и добытый там бурый железняк доставляется на склады для дальнейшего обогащения сидеритом. На шахте «Сидеритовая» устраняются замечания, выписанные Ростехнадзором.

Просрочку по зарплате в НПРО «Урал» оценили в один месяц, пообещав погасить в течение октября. На вопрос о потребителях бакальской руды, нынешних и перспективных, отвечать отказались, сославшись на коммерческую тайну. Мы спросили, с чем связаны затянувшиеся проблемы предприятия и его деградация. В НПРО «Урал» ответили:

— Это не совсем корректно заданный вопрос. Проблемы предприятия связаны с общим кризисом данной отрасли промышленности. При этом предприятие не деградирует, а работает в сложившихся сложных рыночных условиях.

Отрицают в компании и тот факт, что предприятие работает неполноценно:

— Добыча и отгрузка руды продолжается. В частности, Ново-Бакальский карьер планирует выйти на объемы производства в первой половине 2025 года железо-магнезиального концентрата 20–30 тысяч тонн в месяц.

Что касается будущего Бакальского рудоуправления, то ответ был краток и конкретики не содержал:

— Программа развития предприятия на ближайшие пять лет существует. Она будет рассмотрена через две недели на собрании трудового коллектива БРУ.

Министерство промышленности, новых технологий и природных ресурсов Челябинской области в ответ на наш запрос сообщило, что в курсе ситуации, взаимодействует с собственником предприятия и приоритетом является сохранение коллектива завода. В ведомстве отметили возросшую потребность в отечественном железорудном сырье, тогда как у Бакальского рудоуправления запущен полный цикл рудоподготовки, включая обжиг и обогащение сидеритовых руд.

Министерство ведет постоянные переговоры с потребителями железной руды, также направлены обращения в Минпромторг и Минэнерго России с просьбой помочь с кооперацией БРУ с потребителями руды.

Текущий кризис набрал обороты в феврале 2023 года, когда Ростехнадзор выявил ряд нарушений в деятельности предприятия, в результате чего запретили добычу железных руд. План развития горных работ (важный документ для получения разрешений) предполагается согласовывать в декабре 2024 года.

Как сообщили в минпроме, правительство области регулярно организует встречи собственников БРУ с представителями Ростехнадзора, где обсуждается согласование упомянутого плана. Создан оперативный штаб по регулярному мониторингу ситуации, представители минпрома, администрации Саткинского и Сосновского районов выезжают на промплощадки БРУ. Кроме того, минпром направил в ФНС ходатайство о реструктуризации заложенности БРУ.

Кризисы Бакальского рудоуправления — это целая летопись. Вот публикации 2014 года, 2016 года, 2018 года, 2019 года. Фабула почти такая же: долги, простои, вмешательства прокуратуры, рождение спасительного плана, который не работает. В 2023 году глава Бакала Андрей Зарочинцев в ответ на наш запрос ссылался в том числе на сложности, возникшие после начала СВО:

— Снижение отгрузки готовой продукции после 24 февраля 2022 года для всех потребителей ООО «Бакальское рудоуправление» явилось причиной, приведшей предприятие к сложившейся ситуации, — сказал он тогда.

Сами бакальцы иронизируют: мол, а раньше что, всё хорошо было? Хотя и СВО как фактор учитывают. Слышал я и мнение, что зарубежный статус компаний-собственников Бакальского рудоуправления мешает получению господдержки. А на фоне прецедентов изъятия предприятий у собственников и передачу другим управленцам от государства (как в случае с ЧЭМК и «Макфой»), сотрудники БРУ видят такой вариант пусть отчаянной, но чуть ли не единственной попыткой выгрести.

— У нас тут есть активист, он еще давно писал письма Путину, мол, передайте предприятие другим ответственным собственникам. А мы посмеивались: мол, кто же так делает? А сейчас уже не смеемся, — говорят мне. — Люди хотят работать. Да, нужны вложения, но вряд ли такие уж большие на общем фоне. Или, может быть, стране уже не нужен металл? Ну, если не нужен, то ладно: значит, Шацилло прав, значит, он заложник ситуации.

Но посмотрев на это всё, я вдруг подумал, что на Бакале рано ставить крест. Да, его градообразующее предприятие как будто бы дышит на ладан, но руда-то есть и люди есть. И мы уже видели примеры чудесных реинкарнаций: взять хотя бы Карабаш. Там, помимо экономической депрессии, город столкнулся с экологической катастрофой, но сейчас выкарабкивается. И Бакал способен пройти такой путь, ведь эффективность работы предприятия — вопрос в каком-то смысле технический. Будут правильные люди во главе, будет ренессанс.

А вот города, которые оставляют хорошее впечатление: Кыштым, Троицк, Нязепетровск и Сим.