«Крашу ногти и принимаю за проезд»: сногсшибательная маршрутчица рассказала о себе и о профессии

«Слушайте, а вы в самом деле красивая!» — вырвалось у меня, когда я садился на переднее сиденье маршрутки № 86. Елена, по-моему, чуть смутилась и ответила, что до последнего считала мой звонок розыгрышем друзей-маршрутчиков, тем более что это случилось в её день рождения.

Сомнения у меня оставались до последнего. Когда оператор Вадим Архипов рассказал в редакции, как с утра ехал в маршрутке с блондинкой за рулём, и она «прямо вау», мы подумали, что он слегка преувеличивает, ведь женщина за рулём маршрутки в принципе «вау», а потому гиперболы простительны.

Но, пожалуй, он не преувеличивал. Елена так сильно рушит мой стереотип о маршрутчиках, что всю дорогу мне кажется, будто разыгрывают меня.

— Я больше десяти лет за рулем маршрутки, — рассказывает она, выруливая на улицу Российскую от нашего офиса. — У меня была «Газель» в то время, когда появились первые маршрутки, и сначала на ней ездили наёмные водители. Но обстоятельства сложились так, что пришлось сесть за руль самой.

Мой небольшой опыт езды с женщинами-таксистами показывает, что за счёт более плавного стиля езды они раздражают пассажиров куда меньше, чем, как пуля, резкие мужчины. И времени почти не теряют — в городе ведь важнее «чуйка», а она у женщин развита. Елена укрепляет это впечатление, аккуратно тормозя перед светофором:

— Это уже привычка, ведь обычно сзади пассажиры. Затормозишь резко, ругаться будут. Просто покатаемся или поедем на маршрут? — спрашивает она.

Конечно, на маршрут, отвечаю. Всё должно быть по-настоящему.

Мы выезжаем на проспект Ленина, и Елена паркуется у обочины, чтобы дождаться своей очереди: нам нужно пропустить две или три 86-х, чтобы занять место в цепочке. Неужели всё так строго?

Елена демонстрирует расписание, где время прибытия на каждую остановку указано с минутной точностью.

— Зависит, конечно, от маршрута, но у нас порядок машин и расписание соблюдаются, — говорит она. — У нас вообще замечательные водители: никто не лезет без очереди. Я всегда знаю, кто передо мной и кто после.

Мимо проносится 86-я, сигналя.

— Скоро уже поедем, — комментирует Лена, глядя в зеркало заднего вида.

Её телефон пиликает эсэмэсками: коллеги-водители, прознав об интервью, не дают ей покоя.

— Маршрутчики всегда на связи между собой, сообщают, где пробка, где авария, — говорит она.

Мимо проезжает ещё одна 86-я. Мы трогаемся минуту или две спустя и подъезжаем к остановке «Детский мир». Никого. Время — около четырёх часов.

— Мы сейчас можем и пустые проехать, — говорит она задумчиво. — Надо было в воскресенье вечером, когда самое веселье: все поддатенькие, шутят.

С Еленой вообще часто шутят, но даже не потому, что видят блондинку. Она и сама не прочь зажечь публику.

— Один протягивает пятисотку, я говорю: тебя на все деньги покатать? А он отвечает: да. Я сдачу даю, он не берёт, — смеётся она. — Вообще я очень люблю пошутить. Когда бурчат «На следующей остановите», я отвечаю, что нет в Челябинске остановки «Следующая».

Зато есть «Чекушка» (Чайковского) и «Молодых» (Молодогвардейцев). Это я выясняю позже, в процессе.

На площади Революции перед остановкой дежурит неизменный, как памятник Ленину, сотрудник ГИБДД. Увидев Елену, он едва заметно улыбается — я замечаю это через блики стекла.

— Они ко мне хорошо относятся, — говорит Лена. — Был случай, один инспектор останавливает меня четвёртый раз за день. Я говорю: тебе телефон, что ли, нужен? Он кивает. Дала номер, звонил потом...

Впрочем, есть у профессии и обратная сторона.

— Тяжёлая работа, конечно. В часы пик надоедает стоять в пробках, около остановок не дают проехать стоящие машины, особенно такси, — говорит она. — А есть ещё профессиональные зайцы: зайдут в салон и жмутся подальше с независимым видом. Спросишь, сделают честную физиономию: «Мы передавали». А я же вижу. В Чурилово есть дама, одета хорошо, никогда не платит. Хамят иногда. Издержки профессии. Грабить пытались: не вышло, правда. Отбилась. К тому же у маршрутчиков своё братство.

Мы едем в направлении ЮУрГУ. Проспект Ленина, маршрутка Ленина... Всё кругом становится немного Ленино. Мне начинает казаться, будто мы находимся в обычной машине и кругом никого нет, но идиллию нарушает рука, которая бесцеремонно просовывается в кабину и ссыпает в руку Лены монеты. Она раскладывает их на передней панели.

— Мелочь к концу смены я всю отдаю пассажирам. Люди иногда сердятся, а я отвечаю: хотите, чтобы я с тележкой домой ходила? — смеётся она.

Дела маршрутные постепенно идут на лад, и салон наполняется пассажирами. Лене нравится присутствие людей. По натуре она явный экстраверт и, возможно, тоскует по сцене. Может быть, в альтернативной реальности она актриса или...

— Вот, гляди, — показывает она мне сделанного собственноручно домовёнка Кузю. — Мы, маршрутчики, не только баранку крутить умеем.

Шитьё мягких игрушек у неё — вроде хобби. В Лене чувствуется большая жизненная энергия и бесстрашие.

Хотя внешняя лёгкость, возможно, скрывает что-то ещё, чему посвящена песня «...Та, что идёт по жизни смеясь». Но это лишь предположение.

На Алом Поле сломался троллейбус. Оставшееся место за ним занял ещё один троллейбус. Сзади и с боков напирают маршрутки.

— Нужно протягивать до конца остановки, а большинство маршрутчиков, особенно на пазиках, встанут у самого края и не дают подъехать, — говорит Лена.

Если с водителями 86-го маршрута у Лены полное понимание (и начальство замечательное, добавляет она), то чужаки навязывают конкуренцию.

— Там, где разные маршруты идут вдоль одной линии, появляются те, кто хочет ехать быстрее и собирать пассажиров. Иногда зажимают или просто блокируют. Конечно, это раздражает.

— А когда видят женщину за рулём?

— Большинство шутят или глазки строят, но для некоторых это красная тряпка: начинают показывать своё мастерство. Был случай, водитель делал мне знаки через окно, так увлёкся, что въехал в машину впереди. Я потом мимо него раз пять проехала — он всё ГИБДД ждал, — смеётся Лена роковым смехом.

И вдруг говорит:

— Слушай, если тебе мало для статьи, ты что-нибудь сам сочини, ладно?

— Для чего же сочинять? — удивляюсь я. — Здесь даже без сочинительства сюрреализм сплошной.

Некоторые пассажиры узнают Лену и приветствуют, но она не помнит многих. Она одна, их — тысячи.

Я сворачиваю на болезненную, может быть, тему: водить маршрутку — это нужда такая или действительно выбор свободного человека?

— Ну, видишь... — задумывается она. — Конечно, если встретить мужчину, который будет тебя любить, на руках носить и содержать... Мне сейчас сына нужно поднять, так что пока так.

Мы едем по Тополиной аллее, вернее, по тому, что от неё осталось. Внутри Лены снова просыпается существо вроде того домовёнка, и она с необычайным жаром говорит:

— Я, знаешь, так люблю водить! И путешествовать за рулём обожаю. У меня есть другая машина, но я в основном на маршрутке езжу. Знаешь, если бы я так сильно это не любила, нашлись бы другие варианты.

У неё есть и «аффилированный» бизнес, например, мойка «Енот», рекламу которой она разместила на заднем стекле своей маршрутки.

Хотя мы едем без видимой агрессивности, впереди маячит другая 86-я.

— Догнали, — констатирует Лена. — Я их заранее предупредила, что сегодня могу ехать слегка не в графике. Они понимают.

Привносит ли она в работу какие-нибудь чисто женские черты? Может, смотрит за рулём вполглаза «Отчаянных домохозяек»?

— В пробках ногти крашу: одной рукой крашу, другой деньги принимаю, — смеётся она, и я не понимаю, всерьёз ли это сказано. Хотя ногти у Лены действительно накрашены.

А бывает, что с такими ногтями приходится чинить маршрутку? Кто этим занимается?

— Поскольку маршрутка моя, мойки, ремонты, ежемесячные техобслуживания на мне. Гоняю машину в сервис, — объясняет она. — Но с тех пор, как пересела на Ford, головной боли убавилось. Вот моя первая «Газель» требовала внимания — по локоть в масле и мазуте ходила, как помазок. В первый мой выезд взорвалось колесо, так что сразу прошла боевое крещение.

Способна ли она починить в дороге «Газель»?

— Поначалу звонила механику, он мне говорил: «Видишь вон ту чёрную коробочку слева от круглой штучки»? Так и ремонтировала. Потом сама научилась. Но с «Фордом» проблем гораздо меньше и управляется он... Короче, видно, что иномарка.

Мы выезжаем к дальней части улицы Братьев Кашириных, которую сама Лена не любит из-за ужасных поперечных стыков. На маршрутке они в самом деле создают эффект товарняка: стук-стук, стук-стук.

Лена причаливает к остановке, оставляя метровый зазор до тротуара. Заметив мой взгляд, комментирует:

— Остановки не чищены, подъедешь близко — скатятся с бруствера прямо под колёса. Бывало такое. Поэтому я останавливаюсь чуть дальше, чтобы с асфальта входили.

В салоне маршрутки очень жарко. Но едет Лена хорошо: не дёргает машину и ни с кем не бодается. Маршрутка в её руках проворна, а чувство габаритов обострено настолько, что мне хочется нажать на воображаемый тормоз, когда на остановке Лена прижимает машину к троллейбусу впереди. Она кивает на его широкую спину:

— Пассажиры часто спрашивают: ты, наверное, раньше троллейбус водила? Нет, не перевариваю троллейбусы. В страшном сне не могу представить, как это — тащиться вдоль этих проводов. В городе их надо запретить: вечно у них рога отваливаются, пробки создаются. Вот маршрутки классные.

Она снова говорит это то ли в шутку, то ли всерьёз.

— Хочешь, попросим машину впереди забрать пассажиров, я тебе до офиса довезу? — спрашивает она.

Я отказываюсь. Не хочется нервировать публику. Выхожу на остановке «Цирк», и белая маршрутка быстро теряется в рое одинаковых «Транзитов».

И всё-таки журналист во мне недоволен. Я так и не понял, что сподвигло женщину с внешностью и темпераментом актрисы выбрать профессию, которую в Челябинске воспринимают с известным скепсисом и даже высокомерием.

Впрочем, у каждой женщины должна быть загадка. И с этим нужно смириться.

С 8 Марта!

Другой маршрутчик в анонимном интервью 74.ru рассказал о том, сколько зарабатывают водители. А в прошлом году на 8 Марта мы показывали без прикрас содержимое дамских сумочек.