19 ноября 2008 года на 87 км автотрассы Челябинск–Троицк произошло трагическое дорожно-транспортное происшествие, в котором погибло трое молодых людей. Было возбуждено уголовное дело в отношении водителя – несовершеннолетнего Евгения Зяблина.
После проведения следственных действий и предъявления обвинения водителю, дело было передано в суд. Разбирательство начиналось в Южноуральском городском суде, затем его передали в Троицкий районный суд. Процесс по делу о ДТП идет длительное время. За комментариями о ходе судебного разбирательства мы обратились к адвокату-защитнику водителя Денису Симачёву.
– Денис Тимофеевич, известно, что потерпевшие давно примирились с водителем, простили его и уже дважды просили суд прекратить уголовное дело. Почему судебное разбирательство продолжается и идет так долго?
– Вы правильно отметили, что все родственники потерпевших заявили о желании прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон. Это их законное право.
Адвокат потерпевших А.В. Филаненко присутствует на каждом судебном заседании и почти каждый раз поднимает об этом вопрос.
– В чем же особенность и причина продолжения дела? Почему так долго не принимают решения?
– В этом деле не все так просто и ясно, как кажется на первый взгляд. Ознакомившись со всеми материалами дела, с протоколами тех судебных заседаний, которые состоялись до моего вступления в процесс, у меня выработалось мнение, что уголовное дело сфальсифицировано. Причем сделано это не очень искусно и местами даже грубо.
– Почему у вас возникло такое мнение? Есть какие-то факты?
– Да. Я объясню, почему у меня сформировалось такое стойкое мнение. Судите сами – по данному делу проходят пять свидетелей-очевидцев этого дорожно-транспортного происшествия. Причем трое из них являются засекреченными свидетелями. То есть в суде они выступают под псевдонимами, и их, кроме судьи и следователя, никто не видит.
Обычно свидетелей засекречивают, когда речь идет об организованных преступных сообществах, когда их жизни угрожает реальная опасность или же в случаях, когда хотят запутать суд, скрыть недостаточность улик. А следователь В. В. Соловьев решил засекретить сразу трех свидетелей в деле о дорожно-транспортном происшествии. Возникает вопрос, зачем ему это надо?
Но и это не все! 13 апреля 2010 года один из секретных свидетелей обвинения лично явился в суд и отказался от данных им ранее показаний! Он сообщил суду, что не видел ДТП и показания, свидетельствующие, что водитель сбил пешеходов, стоявших на обочине, он давал по просьбе своей близкой знакомой, которая (внимание!) является вторым засекреченным свидетелем.
Свидетель сказал, что в последствии неоднократно говорил следователю Соловьеву, что не является очевидцем, однако следователь все равно убеждал его дать «нужные» показания и подтвердить это в суде. Успокаивал мол, тебя засекретили, волноваться нечего. То есть следователь, человек, который должен охранять закон, уговаривал его нарушить! Это сам по себе печальный факт.
Но, увы, и это не последний странный элемент этого дела. В ходе суда со слов бывшего засекреченного свидетеля выяснилось, что о даче данных показаний следователь М. А. Соловьев просил его в присутствии государственного обвинителя сотрудника прокуратуры Фролова, который и не отрицал этого факта. Даже более того, подтвердил его при прямом обращении к нему судьи.
– То есть прокурор и следователь заодно?
– Давайте я буду говорить только о фактах дела. С начала процесса это уже третий свидетель со стороны обвинения, который отказывается от данных на следствии показаний. До этого был допрошен свидетель Нижегородов, который признался, что также не являлся очевидцем данного ДТП и отказался от якобы своих показаний, что водитель Зяблин сбил людей на обочине.
Другой свидетель – водитель автобуса – на судебном разбирательстве заявил, что те показания, которые изложены в протоколе на предварительном следствии вообще не его.
Тут, по моему мнению, уже вопросы должны возникнуть к следователю Соловьеву, не только у его руководства, но и у прокуратуры о законности его таких действий! Но вместо этого мы видим в прессе совершенно неожиданное для законопослушных граждан пояснение прокурора Южноуральска господина В.А. Крохина, которое он сделал после отказов свидетелей со стороны обвинения от прежних показаний. Прокурор заявил буквально следующее: «Основные доказательства по этому делу – отнюдь не показания свидетелей. Не забывайте, что есть результаты осмотра места происшествия, следы шин, осыпь стекла, кроме того, по делу проводились различные экспертизы».
Я не буду попусту заочно полемизировать с прокурором, я буду говорить о фактах. Во-первых, никаких следов шин на месте ДТП не обнаружено, что доказывает – столкновение с пешеходами произошло для водителя настолько неожиданно, что он не успел применить экстренное торможение. Из-за отсутствия следов шин оказалось невозможно установить скорость движения автомобиля в момент столкновения – утверждение следствия о значительно завышенной скорости является несостоятельным, ни одним доказательством или экспертным заключением это не подтверждено. Осмотр места происшествия – даже место наезда не установлено. Согласно обвинения наезд произошел на обочине, но как раз «различными экспертизами», на которые ссылается прокурор, это и опровергается.
Наезд на пешеходов произошёл на проезжей части – такой однозначный вывод сделал эксперт-автотехник в своем экспертном заключении, основываясь на совокупности вещественных доказательствах на месте ДТП.
Однако у следователя Соловьева возникли вопросы, он допросил этого эксперта, пытаясь узнать, почему тот опровергает версию следствия о месте наезда на обочине, и узнал, что как раз из-за той самой «осыпи стекла», о которой тоже упомянул прокурор. Эксперт на допросе пояснил следователю, что в протоколе осмотра места происшествия указана осыпь стекла – и именно на проезжей части! Согласно же протоколу осмотра автомобиля – у машины разбита фара. Отсюда и вывод – место наезда на проезжей части, а не на обочине.
Что делает после этого следователь Соловьев – он убирает из исходных данных эту «осыпь стекла», якобы она уже не имеет никакого отношения к этому ДТП, и назначает дополнительную автотехническую экспертизу. Но даже и тогда эксперт-автотехник делает заключение, что ДТП могло произойти как на обочине, так и на проезжей части.
У нас закон гласит: «…неустранимые сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого…», однако у следователя Соловьева, видимо, свое понимание Уголовного кодекса и его трактовка. Эксперт говорит «возможно, как на проезжей части, так и на обочине», а следователь Соловьев, игнорируя выводы специалиста, пишет в обвинении – установлено, что место наезда находится на обочине.
Вот на таких-то «доказательствах» и построено все обвинение, по мнению защиты, почти все доказательства – это проявление странных желаний людей со стороны обвинения, нежели фактов.
Год назад действительно произошла трагедия, унесшая жизни трех молодых людей. Водитель Е.В. Зяблин должен нести ответственность, поскольку автомобиль, которым он управлял, сбил людей. Однако это не всегда автоматически свидетельствует о том, что лицо совершило уголовно-наказуемое деяние, то есть преступление согласно Уголовного кодекса Российской Федерации.
Необходимо достоверно и неопровержимо установить, что водитель совершил такие нарушение правил дорожного движения, которые состоят в прямой причинно-следственной связи с наступившими последствиями. Ведь далеко не все нарушения ПДД состоят в этой причинно-следственной связи. Например, Зяблину инкриминируется нарушение ПДД, что он управлял автомашиной, не пристегнувшись ремнем безопасности. Нарушение правил – да, но оно не является причиной дорожно-транспортного происшествия.
В ходе следствия не выяснялся такой важнейший вопрос – где, в какой момент водитель Зяблин увидел погибших перед столкновением и обладал ли он технической возможностью предотвратить ДТП. Зяблин управлял машиной, и он должен понести ответственность, но в результате правильного и честного расследования, а не фальсификации доказательств. Сегодня именно такой подход некоторых наших «правоохранителей» приводит в негодование все российское общество! Недопустимо и пагубно, чтобы следствие было необъективным и пристрастным.
– Скажите, а разве факт примирения сторон не влияет на окончательное решение суда?
–У потерпевших есть право ходатайствовать о прекращении уголовного дела в связи с примирением. Если такое ходатайство заявлено, то у суда есть право, а не обязанность удовлетворить обращение от потерпевших о прекращении дела. Но для того чтобы отказать в удовлетворении ходатайства, суд должен обязательно мотивировать – почему невозможно дело прекратить. Это может быть явно выраженное длительное противоправное поведение подсудимого, который неоднократно привлекался к уголовной ответственности; если подсудимый не раскаялся в том, что люди погибли.
В данном случае все как раз наоборот, подсудимый раскаялся и ранее не судим. Более того, потерпевшая сторона приняла его раскаяние, ибо оно искренне, и уже дважды просила суд о прекращении дела. Потерпевшие простили Зяблина, примирились с ним и считают, что он должен быть освобожден от уголовной ответственности.
Тем не менее мы видим, что оба ходатайства были отклонены судом по формальным, на наш взгляд, основаниям. Сейчас сторона защиты готовится представить в суд свои доказательства, которые, мы уверены, станут неопровержимыми с точки зрения закона. Мы будем обращаться в следственные органы с требованием привлечь к уголовной ответственности следователя В.В. Соловьёва, поскольку никто не должен нарушать закон, и все должны иметь право на честное следствие и справедливый суд!
– Надеюсь, что дальнейший судебный процесс по уголовному делу в отношении Евгения Зяблина будет действительно объективным и беспристрастным, как то и предписывает закон.
Как стало известно, 24 апреля еще один засекреченный свидетель обвинения добровольно явился в Троицкий районный суд и отказался от своих ранее данных показаний. О чем официально написал заявление в суд. «Я не являлся очевидцем ДТП, – заявил он, – Фактически ложные показания меня убедил дать следователь милиции г. Южноуральска Соловьев. Он сказал: "Тебя никто не увидит"». Свидетель признался, что якобы Соловьев написал протокол допроса сам и попросил только этот протокол подписать. Более того, свидетель настойчиво утверждает, что следователь Соловьев и гособвинитель по этому делу Фролов приезжали к свидетелю домой и принуждали явиться в суд и дать эти показания. «А когда я отказался, – заявил свидетель в судебном процессе, – прокурор Фролов стал меня запугивать и прямо пригрозил уголовной ответственностью. Те же действия – и в отношении других засекреченных свидетелей». Все эти показания отражены в протоколе судебного заседания. Суд принял решение допросить следователя Соловьева, поскольку к нему возникло много вопросов у председательствующего.
