Жизнь как лихой детектив. Уральский адвокат — об угрозыске 90-х, заказных делах и бесплатной защите

— Мы пошли на дискотеку. И вот я вижу Фролова, он видит меня и начинает сваливать — по широкой такой лестнице дворца культуры. Я через пролет прыгаю за ним, пробиваю ему солнечное сплетение. До сих пор помню: тогда играла музыка «Ах, эта девушка с Урала».

Это жесткое задержание подозреваемого, рассказывает Сергей Колосовский, было первым в его милицейской карьере. Сейчас он известный уральский адвокат, среди клиентов которого — силовики, бывшие челябинские вице-губернаторы, бизнесмены, а в 1980–1990-х он работал в уголовном розыске и… сам оказался под следствием. О том, как удалось отстоять свою свободу, почему в деле Колосовского был заинтересован губернатор Россель и работает ли институт бесплатных адвокатов — в интервью для 74.RU.

«…начитавшись детективов, пошел в юридический институт…»

С Сергеем Колосовским мы встречаемся поздним вечером. В редакцию он приезжает после заседания суда в Миассе, куда ездит из Екатеринбурга в среднем раз в неделю. Легкий на подъем, быстрый — такое впечатление производит с ходу уральский адвокат. Сам он нынешнюю жизнь называет уже третьим большим этапом. До адвокатуры была карьера в спорте, а затем — в уголовном розыске.

В юридический институт Сергей Колосовский поступил после казахстанского политеха, где отучился целый год. Говорит, хотел себе серьезную специальность, а поскольку он тогда профессионально занимался виндсерфингом, место в вузе было забронировано загодя.

— Был спортсменом, хотел стать олимпийским чемпионом. Под это дело, в принципе, строил всю жизнь, — так говорит о том периоде Сергей Колосовский. — Я год в политехническом проучился, приходил на экзамены с надписью на спине «Казахстан» или «СССР», мне ставили тройку, и я уходил.

Затем были утрата интереса к политеху, перевод на вечернее отделение, служба в армии в спортивной роте и понимание того, что выше мастера спорта уже не вырасти.

— Нужно было делать что-то. И я, начитавшись детективов, пошел в юридический институт в Екатеринбурге, — рассказывает адвокат. — У меня еще одноклассник был, у которого папа — милиционер, и сам он учился на юрфаке. Я послушал, какие у них предметы на первом курсе, например, история государства и права зарубежных стран. Мне показалось, что это интереснее, чем сопромат.

Просто учиться на юрфаке Колосовскому было скучно, и он еще студентом в январе 1987 года пошел работать в милиции.

— Я слышал, что есть внештатные сотрудники милиции, и пошел в ближайший райотдел, — вспоминает адвокат. — Я думал, что следователь — самый умный, всё расследует, раскрывает преступления, и я хотел быть внештатным следователем. А у меня товарищ был, внештатник, и он подсказал: «Лучше иди в уголовный розыск, там интереснее».

«…тормознул водителя, вывез в лес, застрелил из обреза…»

В уголовном розыске, вспоминает Колосовский, на него сначала посмотрели как на идиота, но внештатником взяли. В первую неделю нагрузили повестками, потом стали давать задания поинтереснее, брать на дежурства. За время внештатной работы он в итоге раскрыл несколько краж и два убийства — еще до того, как нейросети и профили во «ВКонтакте» позволили на раз-два находить практически любого человека.

— В моем доме — квартирная кража. Парень снимал у знакомых квартиру, потом что-то ему не понравилось, он ушел, квартиру обокрал, — рассказывает Сергей Колосовский. — А после него остались бумажки со всеми личными записями, и я эти бумажки начал анализировать. Пошел в адресное бюро, попросил девчонок пробить данные, дал листки. А мне говорят: «Один адрес неправильный». На листке адрес в Перми, а девочка живет в Екатеринбурге в общаге на улице Голощекина, причем уже года три. Соответственно, я смотрю на это обилие адресов и делаю вывод, что, если она, уезжая в Пермь к родителям, оставляет моему злодею свой адрес, значит, у них очень близкие отношения.

Параллельно, перед задержанием в общаге, рассказывает Сергей Колосовский, о злодее он узнал всё.

— В Каменск ездил, откуда он родом, узнал, что он ружье там у кого-то покупал. Нашел ружье, нашел сарай, где он ствол отпиливал. Узнал, что он участвовал в разбое на первый коммерческий магазин «Альбатрос», — перечисляет наш собеседник. — Когда мы его на Голощекина задержали, в отдел притащили, я ему говорю: «Ну что, рассказывай». — «А что рассказывать?» — «Да всё рассказывай, я про тебя всё знаю. Тебе рассказать про Кузнецова, у которого ты ружье купил? Про сарай на Алюминиевой, где ты ствол пилил? Всё рассказывай! Я всё знаю». — «Ну, да. Я его убил». И он рассказывает, как тормознул водителя на вокзале, вывез в лес в район Белоярки, застрелил из обреза, номера свинтил, бросил, машину продал. Он даже не понял, что его взяли за квартирную кражу.

Признание в убийстве тогда, в конце 1980-х, вызвало в Кировском райотделе милиции переполох.

— Я такого никогда не видел, — признается Сергей Колосовский. — Весь коридор полковниками заставлен! Потому что тогда убийств было мало, огнестрельных убийств — еще меньше, и отовсюду — из главка, из города — понаехало полковников в папахах, со звездами.

«…на видеокамеру записали, как классно вычистили хату…»

Жесткое задержание на лестнице дворца культуры, с которого мы начали, тоже, кстати, было по делу о краже.

— У мальчика родители работали за границей, привезли видеокамеру — одну из первых в городе, — уточняет Сергей Колосовский. — Ребята вывезли мальчика на дачу отдыхать, там были девочки. Пока все пьянствовали, ребята взяли ключи, съездили на квартиру. Мальчик возвращается, а вещей нет, дверь не взломана.

Камеру тогда нашли в ячейке на вокзале, совершивших кражу людей тоже установили достаточно быстро.

— Там и доказывать ничего не надо было, потому что эти придурки впервые в жизни увидели видеокамеру и прям на нее записали, какие они молодцы, как они классно вычистили эту хату, — рассказывает Сергей Колосовский. — Тогда с новой техникой много такого было. Допустим, если на квартире украли сотовый телефон, то мы просто спокойно сутки сидим, потом берем детализацию звонков с этого телефона на стационарные, приезжаем к людям, спрашиваем, кто звонил. И вот он, злодей. Потому что люди, когда в руках был сотовый телефон, сразу начинали всем звонить, хвастаться.

По делу о видеокамере, несмотря на запись, сразу удалось расколоть только одного подозреваемого, остальные успели разбежаться. Пришлось искать. Один был задержан на дискотеке во дворце культуры. Второго взяли недалеко от дома.

— Приехал задерживать, подхожу, Макеев у подъезда сидит. Я внештатник, еще без оружия. Он от меня начинает нарезать, я за ним. Там очередь возле стоматологической поликлиники. Эту очередь мы с ним снесли, — вспоминает Сергей Колосовский. — Где-то возле кустов я его догоняю, подсекаю, он падает. Макеев высокий, здоровый, тяжелый — сквозь кусты проваливается, а я на кустах повис, до него дотянуться не могу. Он от меня ужом — и дальше бежать, я за ним. В общем, весело было.

«…хотели по веревке залезть, которую у квартирников изъяли»

В уголовном розыске Сергей Колосовский отработал в общей сложности 15 лет. Его специализацией было раскрытие квартирных краж.

— Майские ночи — самые классные. Все «садисты» уезжают в огороды, и город остается пустой. До 20 квартирных краж за ночь. Просто по району гуляешь и идешь на звук. Тогда же не было ни коммерческих киосков, ничего такого, так что после полуночи в городе абсолютная тишина. Любой звук — это соловьи и воры, — шутит адвокат. — Ну, и мы еще, но мы тихонько ходили. Любой звук слышим, на него идем и кого-нибудь ловим.

Ловить, конечно, приходилось не только воров. Были и задержания преступников с оружием.

— У меня была информация по наркоторговцу. С ними сложность есть: они всю ханку смывали в унитаз, ничего не найдешь. Поэтому нужно было быстро заходить через окно. А тут у меня была информация, что у наркоторговца и ханка, и пистолет есть, — вспоминает Сергей Колосовский. — Хотели сначала по веревке залезть, которую у квартирников как раз изъяли — она новая, с деревянными перекладинами, но крыша неудобная оказалась. Хорошо, что дом — обычная хрущевка, она для меня как парадная лестница, и я спокойно по балконам поднялся снизу до четвертого этажа, зашел в квартиру, всех повязал. Сожительница наркоторговца схватила ханку, но я ее в туалет не пустил, и она побежала к двери с этой ханкой. Выбегает, а там все остальные с понятыми.

«…не сказать, что мы были ангелы …»

Ко второй половине 1990-х Сергей Колосовский был уже не рядовым оперативником, а замначальника уголовного розыска в Кировском РУВД. Служба ему нравилась, уходить он никуда не собирался, но внезапно сам стал фигурантом уголовного дела. Колосовского и его коллег обвинили в избиении задержанного и попытках повесить на него чужие грехи. Сам адвокат связывает всё с произошедшей незадолго до того историей.

— В 1997 году отмечали первый День прокуратуры и зампрокурора Свердловской области попал в вытрезвитель. Его достали из сугроба, отряхнули, а на улице мороз был -30. Он на следующий день пришел в отдел, руки всем пожал: «Мужики, спасибо, что спасли». А потом прокурор района в глубоком прогибе возбудил уголовное дело — арестовали весь экипаж вытрезвителя плюс до кучи еще какого-то завхоза, которого просто подвозили, — рассказывает Сергей Колосовский. — Двое подписали показания, что другие этого прокурора палкой стукнули, и тех милиционеров осудили года на 3–4. После этого по всем райотделам пошла разнарядка — возбудить по два уголовных дела.

В случае Колосовского и его коллег версия была следующая: задержанного они били всю ночь, а утром открыли журнал и заставили взять на себя пять эпизодов оттуда.

— Это на самом деле бред, — говорит Сергей Колосовский. — Когда мы работали, был определенный — в нашем понимании — стандарт доказывания. Не сказать, что мы были ангелы, но мы были романтики. Был такой писатель Николай Леонов, он создал образ сыщика Лёвы Гурова. Мы этими книгами зачитывались. Применительно к Гурову у Леонова — два правила опера: «Никогда ничего не фальсифицировать» и «Твой выстрел — всегда второй». Мы прям чтили это. Никогда ничего не подбрасывали, не рисовали. Просто раскрывали преступления. И раз мы раскрывали лучше всех, то думали, что родина оценит, родина поймет.

Быстрого победоносного дела в случае Колосовского и его товарищей не получилось. Очные ставки оперов с якобы избитым задержанным закончились ничем. Версию «пострадавшего» подтвердили только его сожительницы, а в пользу милиционеров говорил десяток свидетелей.

— Тем утром мы проверяли показания и на каждом эпизоде брали понятых с улицы. Итого у нас 10 потенциальных свидетелей того, что человек был живой-здоровый, лицо целое, и он всё показывал, — объясняет Сергей Колосовский.

«…полтора месяца просидел в СИЗО …»

Потихоньку всё заглохло, но закрыть дело не успели — вмешались политические интересы.

— Возникает следующая ситуация. [На тот момент губернатор Свердловской области Эдуард] Россель возмущается, что милиция ему неподконтрольна. В это время как раз конфликт развивается возле Кировского оптового рынка и губернатор просит найти что-нибудь под райотдел. Ему находят наше уголовное дело, которое уже умирает. Причем я — один из руководителей, а не рядовой сотрудник, то есть через меня можно, в принципе, наказать всё руководство, — объясняет адвокат. — И Россель на коллегии ГУВД говорит: вот, мол, замначальника угро Колосовский вместе с двумя офицерами всю ночь избивал гражданина. Россель шашкой помахал, покричал, СМИ это подхватили.

После коллегии расследование возобновилось. В прокуратуре даже решились на арест Колосовского, причем с силовой поддержкой. Но СОБР и ОМОН участвовать в этом отказались, и руководителю свердловского главка МВД Валерию Краеву пришлось тогда искать выход.

— Генерал Краев нарушил всё, что только можно, он под это дело подписал одно секретное подразделение, — рассказывает Сергей Колосовский. — Подразделение секретное, нельзя этого было делать. Я сажусь у стеночки, Мелихов — мой адвокат — садится за стол к прокурору. Мне прокурорские начинают высказывать: «Колосовский, вы почему себя так ведете? Всем угрожаете». Я говорю: «Я не знаю, почему меня все боятся». — Прокурор начинает орать: «Да я тебя не боюсь! Я тебя арестовываю!» Видимо, это было кодовое слово, потому что в кабинет сразу забегает толпа и начинает вязать Мелихова. А я сижу у стеночки говорю: «Эй, ребята! Вы чего к человеку-то пристали? Наверное, меня надо вязать?» Возникла растерянность. И вот мы по кабинету клубком катаемся, а прокурор, зам и следователь с перепугу под стол залезли, потому что всё идет не по плану. Но в конце концов тушками меня завалили и кое-как в машину уволокли.

Сергея Колосовского доставили сначала в изолятор временного содержания, затем в СИЗО.

— В СИЗО меня засунули, и прокуратура побежала договариваться, чтобы у меня там условия были похуже. Им сказали: «Вы дурные, что ли?» — и послали. Тогда они договорились, чтобы меня перевезли в СИЗО-3 Нижнего Тагила. Причем везли на конвойном броневике, по-модному. До меня только страшного бандита Овчинникова так возили, — смеется адвокат. — После моего ареста начался страшный скандал, потому что я уже тогда дружил с журналистами. Я полтора месяца просидел в СИЗО, и под давлением общественности меня освободили. Когда выходил, меня встречали шесть телекамер. Шесть! В 1997 году на президента бы больше не приехало. Это всё, что было в городе.

«…суд оправдал за недоказанностью…»

Отстоять свободу на тот момент удалось, но расследование так и не прекратилось, даже несмотря на шумиху. Дело об избиении задержанного довели до суда.

— Дело отправили в суд, судья тут же со стадии назначения вернул прокурору (УПК позволял), не стал рассматривать, — рассказывает Сергей Колосовский. — Тогда они подняли второй эпизод. Мы с Лукиным вдвоем задерживали человека по незаконному лишению свободы, знали, что там есть оружие боевое. Причем это была семья вора Кобешавидзе. Хотя вору не положено иметь жену, но мы задерживали брата его жены — Сашу. На нас мамаша Саши натравила охрану, тут же машина этого вора стояла, ситуация непредсказуемая, оружие доставать само по себе нездорово. Плюс рынок рядом, люди идут. Не дай бог, пули ушли бы в людей. Поэтому пришлось махать руками и ногами, в результате всем им прилетело, а против нас с Лукиным было человек 15.

Силовое задержание сочли превышением полномочий, возбудили новое дело. А затем объединили его с первым эпизодом и передали из районной прокуратуры в городскую.

— По второму делу нас в 1998-м (на следующий год) Свердловский областной суд оправдал за недоказанностью, — рассказывает Сергей Колосовский. — Прокуратура написала кассационное представление. А в Верховном суде представитель прокуратуры Яшин встал и сказал, что не поддерживает кассационное представление: «Мне просто стыдно за свердловских коллег. Я прошу изменить приговор с "недоказанности" на "отсутствие состава преступления"». И Верховный суд отписал, что поскольку ситуация предполагала применение оружия (впоследствии было изъято шесть стволов, включая автомат, гранаты, несколько сот патронов), в общем, нужно было просто их [противников] пристрелить.

Несмотря на оправдание, из уголовного розыска Сергей Колосовский после той эпопеи решил уйти. Его уголовное дело в свердловской милиции, к слову, было одним из первых, но не единственным.

— Как говорил мой друг Белков: «Если бы меня тогда не посадили, меня бы убили». Здесь, в принципе, то же самое, — объясняет Сергей Колосовский. — Если бы меня тогда не ушли, я бы, наверное, до сих пор сидел. Всё сложилось бы совсем не так.

«…первое большое адвокатское дело было в Челябинске…»

Валерий Белков, которого цитирует Сергей Колосовский, стал одним из первых его подзащитных. Крупный предприниматель, имеющий немало активов в Верхнеуральске и Магнитогорске, на тот момент — в начале 2000-х — находился под следствием. А Сергей Колосовский уже пришел работать к Андрею Мелихову — другу-адвокату, который помогал ему самому защищаться.

— Дело Белкова было резонансным. В его отношении был избран самый большой на тот момент в России залог — два миллиона рублей. Это было очень много для 2001 года, — рассказывает Сергей Колосовский. — Мы познакомились у Мелихова, разговорились, Белков предложил: «Посмотри мое дело». Я посмотрел и, видимо, увидел что-то, чего другие не увидели. Я был второй месяц адвокатом, и Белкову все говорили: «Да ты что, он только из милиции, ничего не соображает». А он отвечал: «Зато работает».

Дело Валерия Белкова рассматривали в Магнитогорске в постоянной сессии Челябинского областного суда. История растянулась на несколько лет.

— Было у него пять составов: статья 306 (заведомо ложный донос), 291 (дача взяток начальнику райотдела), 286 (соучастие в превышении полномочий начальником райотдела), 158 (хищение 900 тонн ферромарганца, это 15 вагонов), 175 УК РФ (скупка краденого), — перечисляет Сергей Колосовский. — Мы на первом круге оправдались по даче взяток, прекратили дело по доносу, но его осудили за соучастие в превышении власти, скупку краденного и хищение. Дали 8 лет реального срока. Единственное, поскольку он на приговор не пошел, то остался в розыске, но на свободе. В кассации в Верховном суде мы приговор отменили. И там, на месте, прекратили соучастие в превышении полномочий и скупку краденого. Остался маленький хвостик в виде статьи 158-й (хищение 900 тонн ферромарганца). Из Верховного суда этот хвостик отправили на рассмотрение в Магнитогорск, но уже в Орджоникидзевский районный суд, потому что изменилась подсудность. И в 2004 году вся эта история закончилась. Поскольку Белков до этого полтора года отсидел, решили, что совсем оправдывать его неприлично. Поэтому, как говорил Белков, его наказали строго, но справедливо. От обвинения в хищении 900 тонн ферромарганца оставили скупку 15 тонн и выписали штраф, от которого освободили за истечением сроков давности. Это было мое первое большое адвокатское дело, которое продолжалось несколько лет, и оно было в Челябинской области.

Позже имя Валерия Белкова было упомянуто в материалах другого уголовного дела, но уже в ином статусе. В 2014-м он фигурировал как пострадавший от вымогательств со стороны главы Верхнеуральского района Михаила Ломакина.

Дело челябинских оперов

После того большого дела Сергей Колосовский не работал на Южном Урале 10 лет. А затем вернулся, чтобы стать адвокатом челябинских оперов. Сотрудников уголовного розыска ГУ МВД региона Дениса Кольцова, Михаила Бугуева и их начальника Андрея Меньшенина в 2013 году обвинили в истязаниях Алексея Малова, задержанного за угон. По версии следствия, в течение суток полицейские избивали мужчину, пропускали через его тело электрический ток и угрожали сексуальным насилием.

— Им этот задержанный, Малов, изначально назвал подельников, показал их машины. А потом, когда ему прислали адвоката Зайцева, начал всех [оперов] поливать: «Меня всю ночь били, избивали». А он на самом деле оказал сопротивление при задержании, — рассказывает Сергей Колосовский. — Кидался на сотрудника с отверткой, соответственно, к нему в любом случае не могли не применить силу. Поэтому в отдел он был доставлен слегка помятый.

Делом челябинских оперов занимался следователь по особо важным делам следственного управления СКР по УрФО Игорь Бедерин. С ним у Сергея Колосовского была фактически правовая дуэль.

— В этом деле оперов мы следователя поймали за руку на фальсификации доказательств. Он, вместо того чтобы разбираться, что произошло, давай рисовать. Когда я зашел в дело, стал работать, как обычно, весело, задорно, с огоньком, следователь Бедерин придумал очередную глупость. В УПК написано, что протокол следственного действия составляется немедленно после его проведения, причем подписывается всеми участниками. А он делал как? Ставит видеокамеру, проводит допрос или очную ставку, потом кому-то из прикомандированных младших сотрудников дает команду. Они расшифровывают видео, он составляет протокол, потом едет, подписывает, — объясняет уральский адвокат. — Это глупость, потом в Центральном суде над этим все долго смеялись и признали такие следственные действия недопустимыми.

Дело челябинских оперов вышло громким. О нем высказывался и депутат Госдумы Александр Хинштейн, заявляя, что Малов оговорил полицейских в обмен на обещания свободы. Была эта сделка или нет, но Малова приговорили к трем годам колонии, а вот с оперативников обвинения в итоге сняли. Отчасти из-за действий следователя и истории с поломкой телефона, случившейся как раз в разгар расследования.

— У Бедерина телефон сломался, и он написал исковое заявление на сервис Apple, что они телефон отказались ремонтировать, из-за этого он за месяц похудел на 20 килограммов. Исковое попало ко мне, я его радостно распиарил. Все ржали, что он еще и денег должен, раз такое эффективное средство для похудения, — рассказывает Сергей Колосовский.

Бедерин после скандала даже жаловался на Колосовского в адвокатскую палату, но там следователя не поддержали.

— В связи со всем этим Бедерин отвлекся от расследования и он, назначая обвиняемых, одного человека просто пропустил. Того, который в тот момент был самый молодой. И когда опера только приехали в райотдел работать с задержанным, то самого молодого к задержанному пристегнули, и он с ним ходил весь день до вечера. Соответственно, не могло такого быть, чтобы задержанного били, а этот молодой опер не видел, — объясняет Сергей Колосовский. — Но поскольку Бедерин через два месяца после ареста парней увлекся войной со мной и ни о чем другом не думал, а сроки подходили, то дело закончили и пихнули в суд. А в суде вся эта история вылезла: тут недоработано, там недоработано. Есть железный свидетель, которого никак не обойти.

— Когда дело начало сыпаться, приехал начальник управления Генпрокуратуры в УрФО, послушал, что происходит, — вспоминает Сергей Колосовский. — А на следующий день гособвинитель встал и сказал: «Когда утверждали обвинительное заключение, мы были введены в заблуждение следствием. Сейчас, в ходе судебного следствия, выяснилось, что доказательства недостоверны, поэтому я отказываюсь от обвинения». А отказ от обвинения является безусловным основанием для прекращения дела за отсутствием состава преступления. Когда выносят приговор тяжелый, несправедливый, как-то спокойно воспринимаешь. Я же спортсмен, понимаю, что буду дорабатывать дальше. А когда оправдывают, на слезу пробивает. Я считал в том году, у меня было ровно 20 оправданий, и это всегда волнительно.

Дело Сандакова

Противостояние со следователем Бедериным продолжилось и в деле Николая Сандакова. Действующего на тот момент вице-губернатора Челябинской области ФСБ задержала в марте 2015 года. Первоначально он обвинялся в получении взятки за содействие в избрании сити-менеджера Озерска Евгения Тарасова на должность главы Магнитогорска, затем дело переквалифицировали на мошенничество. А спустя год, в марте 2016-го, Сандакову вменили новую взятку — от ЧОП «Питон».

— По большому счету, дело Сандакова мы отработали, на мой взгляд, достаточно успешно — в той ситуации, при том давлении. В конечном счете ни прокуратура, ни мы не стали обжаловать приговор, — говорит Сергей Колосовский. — Причем, если бы там не нарисовали второе дело, мы бы отбились вчистую. Но нам создали очень жесткий прессинг после того, как первое дело, которое как раз расследовал Бедерин, суд вернул прокурору. Здесь из загашников достали второе дело и стали их расследовать отдельно друг от друга. Одно в Екатеринбурге, другое в Челябинске. Потом их пихнули в разные суды — в Центральный и Советский, причем в разные сроки.

Защите Сандакова тогда удалось добиться объединения дел.

— Тогда первыми в России применили новую норму, позволяющую соединять дела в суде, — рассказывает Сергей Колосовский. — Это позволило рассмотреть всё с тем результатом, какой мы получили. То есть нам создали нереальные условия, но мы справились.

В октябре 2018 года экс-чиновника признали виновным в мошенничестве и получении взятки, приговорили к пяти с половиной годам колонии строгого режима и штрафу в 7 миллионов рублей. На свободу Сандаков вышел спустя год, в октябре 2019-го.

— Как раз заканчивалось дело Сандакова и образовалось дело главы Миасса Третьякова, которое тоже начиналось как трагедия, а сейчас превратилось в фарс, — добавляет Сергей Колосовский. — Получается, с 2013 года я из Челябинска не вылезаю.

«За Косилова не стыдно, он кругом прав»

Среди клиентов Сергея Колосовского есть и еще один бывший вице-губернатор Челябинской области — Андрей Косилов. С ним уральский адвокат работает по делу о Среднеуральской птицефабрике.

— Отбиваем фабрику. Как могли, вред минимизировали. Жизнь сейчас такая, что минимизировать вред — уже за счастье, — говорит об этом деле уральский адвокат. — История изначально непорядочная. Правительство Свердловской области пригласило Косилова реанимировать птицефабрику. Он пришел, вложился, реанимировал, а теперь у него эту фабрику разрушают. Причем не остановило то, что это градообразующее предприятие, что три тысячи сотрудников сократили.

Сергей Колосовский уточняет: фабрику «душат» по команде.

— Первая попытка была совершенно оголтелая — туда каких-то детей с листовками запустили. Когда охрана их задержала, тут же из кустов вылезли журналисты с фотоаппаратом и попытались охранникам пришить педофилию. Мы эту историю отбили легко. Но тогда пошел наезд уже на системной основе — натравили природоохранную прокуратуру, всё, что можно, — объясняет адвокат. — За Косилова в этой ситуации не стыдно, он кругом прав.

Этот принцип — работать с теми, за кого не стыдно, для Колосовского крайне важен.

— Мы не беремся за дела, за которые стыдно. Каждый человек имеет право на защиту, безусловно. Но каждый адвокат, как я считаю (хотя эта позиция в адвокатуре воспринимается неоднозначно), имеет право выбирать — по своей подготовке, по своим личным качествам, — объясняет наш собеседник. — Все наши подзащитные так или иначе достойные люди. Не стыдно ни за них, ни за ситуацию, ни за дело.

«…качественная работа — объемная, должна работать команда…»

Зашла недавно команда Сергея Колосовского — адвокатская группа LAWGUARD — и в громкое дело о смертельной драке, устроенной челябинскими следователями. Семью погибшего Владимира Гончарова в этом процессе представляет Георгий Краснов.

— Когда я пришел, то фактически запрыгнул на последнюю подножку. Сейчас молодым практически нереально найти хорошие дела и свой путь самостоятельно. Потому что рынок поделен и все идут более менее на имя. Плюс за 20 лет очень изменилась технология. Сейчас качественная работа — объемная и должна работать команда адвокатов, — рассуждает Сергей Колосовский. — Невозможно работать качественно одному без денег в сложном деле. И получается некий замкнутый круг. Молодой адвокат не может попасть в дело, по которому нормальная оплата, и вынужден набирать кучу низкобюджетных дел. В итоге происходит замыливание от рутины.

Именно поэтому, чтобы дать шанс для профессионального роста, Сергей Колосовский берет молодых адвокатов в свою команду.

— Мы же постоянно наблюдаем, в том числе за адвокатами по назначению, — уточняет наш собеседник. — В том числе в Челябинске сейчас есть у нас такой адвокат, с которым мы работаем, привлекаем в проекты — Костя Акулич. Мы с ним начали работать, когда он только-только пришел, а сейчас постоянно сотрудничаем во многих делах.

Кстати, с расхожим мнением о том, что бесплатные адвокаты (тех, кого назначают) не могут быть хорошими, Сергей Колосовский не согласен.

— На самом деле это не совсем так. У нас была громкая история, когда молодого человека судили за убийство. Он познакомился с женщиной, задушил ее, потом выкинул из машины. Его достаточно быстро задержали по телефонным звонкам, — рассказывает уральский адвокат. — Его осудили, но потом оправдали, признав убийство в состоянии аффекта. Выяснилось, что после секса она ему сказала, что у него маленький член, и он ее задушил. Мне стало интересно, потому что оправдательные приговоры, тем более по такой ситуации — редкость. И я посмотрел, кто вел дело. Там были адвокаты по назначению. Причем в первой инстанции был один адвокат, а в апелляции — другой адвокат. Одна коллега, с которой мы постоянно работаем, тоже по назначению как-то получила оправдательный приговор по статье, по которой считается, что не оправдывают — по наркотикам. Она пришла в апелляцию в областном суде, разложила ситуацию, и человека оправдали. Так что, в принципе, всё зависит от адвоката.