«Общество воспринимает, как ВИЧ»: челябинка рассказала о своём пятилетнем лечении от депрессии

31-летняя Катя впала в глубокую депрессию, во время которой страдала так, что начала резать себя — казалось, что боль отвлекает от дурных мыслей. Вернуться из опасного состояния к жизни ей помогли психиатры. Как челябинка попала в тупик, каково оказаться за стенами психушки и лишиться работы из-за поста в соцсетях о депрессии и что её спасает теперь, после отмены таблеток, — в День психического здоровья, 10 октября, молодая женщина решилась на откровенный рассказ.

— Когда началось всё? Точно не могу сказать, но то, что мне нужна уже квалифицированная помощь, я поняла в 2012 году. Тогда я осознала, что сама со своим состоянием уже не могу справиться. Но так как я — человек, скажем так, постсоветского времени, у меня, как и у многих людей, был страх карательной психиатрии. Мне казалось, что если я пойду к психиатру, меня обязательно сразу же положат в больницу, поставят на учёт и будут лечить «Галоперидолом» и прочими страшными веществами. Поэтому решила обратиться к своему знакомому неврологу.

Описала ему свои симптомы, он сказал, что состояние похоже на депрессию, и предложил мне два препарата на выбор. Один стоил в пределах 40 рублей, второй — около двух тысяч. Начала с того, что подешевле.

К слову, тогда было гораздо проще купить антидепрессанты без рецептов. Это сейчас Минздрав какие-то поправки ввёл, и теперь врач может выписывать рецепт только, допустим, на 200 таблеток. Раньше рецепт выдавался на год, и я могла в течение года докупать лекарство без ограничения. А были аптеки, которые продавали такие таблетки вообще без рецепта. Я купила. Выпила упаковку из 50 таблеток и поняла, что мне совершенно не стало лучше. Переключилась на то, что дороже.

В чём вообще выражается состояние депрессии? Пожалуй, в полном отсутствии интереса ко всему, что происходит вокруг тебя, в жизни. Ты как будто выпадаешь из реальности, и тебе ничего не нужно. Хочется просто, чтобы все от тебя отстали. Не нужно никаких друзей, встреч ни с кем. Хочется как можно меньше контактировать с внешним миром. И лучше всего проводить время у себя дома, лёжа на кровати. Но мало того, что это очень угнетённое настроение, это ещё и физическая слабость, невозможность делать ничего физически сложного. Даже поход три-четыре остановки превращается в какой-то марафон ужасный.

Плюс на тот момент у меня были панические атаки. Прекрасно помню, как спускалась в переход на площади Революции, и мне стало настолько жутко и страшно, что я остановилась, покрылась потом. Мне казалось, что со мной вот-вот что-то ужасное произойдёт. Я не знаю вообще, как это объяснить, но страх был дикий.

Ещё периодически ловишь себя на мысли, «что было бы, если бы меня не стало». Ну, едешь в автобусе и думаешь: «Сейчас в нас влетит КАМАЗ, всё закончится — и слава богу».

Депрессия накатывала будто волнами. Пролечилась я пару месяцев этим антидепрессантом за две тысячи, хотя на самом деле курс лечения — минимум полгода у всех препаратов, и мне вроде как стало получше. Я вернулась к своей обычной жизни и, в общем-то, прожила так ещё года два без особых жалоб. Всё вернулось в 2014-м. Тот знакомый невролог уже ушёл из медицины, и я решила пойти к частному психотерапевту. Мне выписали суперновомодные антидепрессанты, которые мне не помогли. Но с ними было так более-менее ещё терпимо.

А к осени 2016-го стало совсем невмоготу. Я перестала есть, похудела до 49 килограммов. Сейчас я вешу 56 килограммов — такой хомяк упитанный по сравнению с тем, что было раньше. Тогда я не ела не потому, что были какие-то убеждения, а просто не хотела, потеряла интерес к еде. Перестала спать: сначала не можешь уснуть, а потом просыпаешься часа в четыре утра и больше не можешь заснуть.

Я обратилась к ещё одной знакомой-психотерапевту, которая принимала в частном центре. Она заявила: «Я смотрю, всё у тебя в жизни хорошо складывается. Пойми, что есть люди, у которых в жизни всё гораздо хуже, но они не унывают». В общем, этот визит меня добил. Было как-то неприятно, гадковато. Ещё она сказала, что если мне не помогут лекарства, которые она прописала, то нужно ложиться в больницу.

А мне стало хуже. У меня начались, как бы так сказать, акты самоповреждения, что ли. Я резала руки, но не для того, чтобы покончить с собой, а для того, чтобы почувствовать боль. Потому что боль физическая заставляет притупиться боль эмоциональную.

Я поняла, что настало время ложиться в больницу, и это было ужасно. Ведь для этого пришлось идти к психиатру по месту прописки. А этого я боялась безумно. Считала, что если пойду к участковому психиатру, меня сразу положат в дурдом, поставят на учёт, сообщат на работе, и с этого момента для меня везде будет закрыт путь. И вообще, в обществе есть болезни, которыми не то чтобы почётно болеть, но из-за которых тебе все сочувствуют. А есть болезни, которые воспринимаются, как позорное клеймо — типа ВИЧ и гепатита. И депрессию сравнивают именно с заразой. Депрессивный человек в глазах общества — тунеядец, который бесится с жиру, которого надо в деревню сослать, чтобы вставал в пять утра доить корову. При такой физической нагрузке, считают многие, ты забудешь думать о депрессии и излечишься. Это неправда! Проверила на своей шкуре: можно излечиться от депрессии только с помощью специалиста. И только если у тебя есть желание выздороветь.

В общем, когда я пришла к психиатру на своём участке со списком антидепрессантов, которые не помогли, я постоянно рыдала. Врач, которая, как я считаю, больше всего мне помогла из всех специалистов, которых я посещала, — пожилая женщина с огромным, судя по всему, стажем работы Алла Озерова — дала мне направление в психоневрологический диспансер — сокращённо ПНД на Кузнецова.

В ПНД пришла под «Фенозепамом». Мне его прописали, и я его в ударных дозах потребляла. И когда меня положили, я была больше похожа на зомби. У меня были какие-то странные заторможенные реакции, меня шатало из стороны в сторону. Вообще, нужна ли госпитализация, там решает главврач с небольшой комиссией. Они посмотрели на меня и отправили в отделение пограничных состояний сначала на две недели, потом ещё на две.

Это было больше похоже на санаторий. Все эти страхи на счёт того, что тебя поселят в палате с десятью ненормальными, будут связывать смирительной рубашкой, обкалывать жуткими транквилизаторами и ты будешь пускать слюни, как овощ, оказались неправдой. Плюс я там познакомилась с людьми, которые были не какими-то маргиналами или психами, а взрослыми адекватными мужчинами и женщинами. Один работал финансистом, рассказал, что уже не впервые в ПНД, обращается сюда, когда чувствует себя эмоционально вымотанным, а когда выходит — у него уже всё нормально.

Распорядок дня был примерно такой, что утром встаёшь, прибираешься в своей палате, завтракаешь и топаешь на процедуры — мне делали уколы и капельницы, давали таблетки, какие-то седативные, отправляли на какие-то странные процедуры вроде прогревания аппаратом «Дарсонваль», на электросон. А потом беседуешь с врачом. Ещё с психологом тесты решали из 300 вопросов — всякие картинки Люшера и так далее. После тестов мне поставили диагноз «выраженная депрессия и высокая личностная тревожность».

Ещё когда туда поступила, врачи решили, что у меня анорексия, и заставили записывать всё, что ем, и отчитываться. Но через несколько дней отстали с этим. На тот момент мне было 29 лет.

Удивительно, но этот «санаторий» пошёл мне на пользу. Меня изолировали от внешнего мира, и я нормально отдохнула. При этом там не было жёстких запретов и ограничений. У меня был с собой ноутбук, я фильмы смотрела, в интернет выходила. Врачи узнали, что увлекаюсь фотографией, и разрешили съездить домой за фотоаппаратом и сделать в больнице снимки с условием, что фото из режимного объекта я нигде публиковать не буду.

А через месяц меня выписали, порекомендовав ходить на консультации к психотерапевту. Видимо, от долгого лежания на кровати мне было тяжело ходить, ездить на работу — вообще передвигаться. Была жуткая слабость. Со временем это более-менее стабилизировалось. Острое состояние сняли в ПНД, но напрягало, что препараты, которые мне прописали, не подошли. Ушло ещё несколько месяцев на подбор действенных именно для меня таблеток. Их порекомендовала та самая психотерапевт по месту жительства. Со словами: «Хватит новых экспериментальных таблеток» она прописала мне «старые проверенные антидепрессанты».

Буквально через пару недель их применения я почувствовала, что ужасные мысли в голове уходят на второй план, я начинаю радоваться и замечать что-то положительное в жизни. Помню, вышла на балкон, было солнечно, и я подумала: «Боже, какой сегодня хороший день!» Таких мыслей у меня не было несколько лет.

Незадолго до этого, примерно через полгода после выписки, я решила в соцсетях опубликовать свою небольшую депрессивную историю о том, что я столько-то лет борюсь с депрессией, лежала в больнице, были попытки суицида — не суицида, но самоповреждений. Большинство отреагировали адекватно, но не все. И среди вторых, к сожалению, а сейчас я уже думаю, что к счастью, был мой работодатель. Начальник сказал, что я должна бы думать, о чём пишу в соцсетях, и отдавать отчёт о том, что я делаю. Срочный контракт, который перезаключали раз в три месяца, со мной не продлили. С ними я проработала почти четыре года. При увольнении мне сказали, что виноват тот самый пост в соцсетях. Не понимаю вообще, где тут логика. Исполнительный директор, когда позвонил, сказал, что помнит, как мы с ним писали ночью статьи, это было весело, круто. Предложил вылечиться и вернуться на работу.

Пришлось искать новое место работы притом что я... потеряла веру в людей, что ли. Решила, что хватит, уйду из профессии. Но, потыкавшись, помыкавшись по смежным сферам, месяца через три вернулась в профессию и продолжаю работать до сих пор.

Смена работы, правильные таблетки, которые я пропила положенным курсом в полгода, — и я вдруг поняла, что всё круто, меня больше не раздражают люди, которые рядом, общественный транспорт, шум, что я не боюсь спуститься в подземный переход, а в голове остановились навязчивые ужасные мысли. Ну и как-то начала жить потихоньку. Я не хожу к врачу уже 10 месяцев. И ощущения мира, в принципе, хорошие. Самое приятное в том, что получаешь удовольствие от того, что просто живёшь, а рядом есть близкие люди.

Как я вообще оказалась в этой жести? Ну сейчас я знаю, что бывает разная депрессия. Реактивная, которая возникает из-за каких-то тяжёлых событий в жизни. Например, умер близкий, и человек очень глубоко переживает потерю, его эмоциональное состояние ухудшается, и постепенно он попадает в депрессию. А есть депрессия клиническая или эндогенная. Эндогенная — это когда какой-то баг в мозгу возникает, когда в выработке пресловутых гормонов счастья что-то ломается, и серотонин разрушается слишком быстро и не накапливается в голове. Получается, что ты испытываешь в основном негативные эмоции, никакой радости нет. Это какой-то физиологически сложный процесс. Я склоняюсь к тому, что у меня произошёл именно такой вот баг в мозгу, потому что каких-то тяжёлых потрясений в жизни не было.

Плюс во многом на меня повлияла работа. Так получилось, что люди приходили-уходили, а их обязанности незаметно перетекали на меня. И долгое время я одна работала в коллективе с какой-то нереальной нагрузкой. Я не могла нормально отдохнуть, и в какой-то момент моя нервная система не выдержала. Что меня удивило, после того как со мной простились на работе, взяли вместо меня троих человек. Это как получается? Я работала за троих?

Раньше у меня был затык в голове: мне казалось, что я заработаю много денег, и всё будет прекрасно. Но я заработала невроз и депрессию.

Что теперь? Ну на самом деле очень многое пересмотрела в своей жизни и поняла, что мало вещей стоят тех переживаний, которые я им уделяла. Не стоит драматизировать происходящие в жизни события, надо как-то проще к ним относиться. Не нужно рыться в себе, проводить археологические раскопки о том, что «пять лет назад я что-то не то сказала, и на меня как-то не так посмотрели». Всё это такая хрень! Не нужно бояться врачей, психдиспансеров — в стране нет карательной психиатрии, а насильно в такие учреждения отправляют только тех, кто опасен для окружающих и себя самого. Не нужно использовать какие-то народные методы типа «поеду-ка я в деревню или начну вагоны разгружать».

Ну и ещё в интернете много страхов про антидепрессанты, что они вызывают дикое привыкание, и что их потом придётся пить всю жизнь, вроде как с них не слезть, как с наркотиков. На самом деле это не так. Я просто перестала пить таблетки 10 месяцев назад, но по-прежнему радуюсь жизни. Это раньше были такие лекарства, отвыкать от которых нужно было, постепенно сокращая дозу. А сейчас есть море препаратов, которые не вызывают привыкания.

Взяла за правило собирать за день приятные мелочи вроде того, что идёшь по улице, видишь рыженького котёночка, и он тебя умиляет. То есть оставлять место в жизни на что-то хорошее и прекрасное. Делать что-то, что поднимает тебе настроение, чем-то радовать себя. Поездка на природу, встреча с друзьями, вкусняшка, новая книжка, баночка с любимым кремом — да что угодно! Нужно больше себя любить и более внимательно к себе относиться. И да! Заведите себе котика или другое животное — это океан позитива, который поможет выплыть из депресняка.

Хотите почитать другие истории челябинцев с необычной судьбой? У нас такие есть!

За полтора года 34-летняя Ирина превратилась в анорексичку. Справиться с недугом маме двоих детей удалось только с помощью специалистов.

Челябинка вышла замуж за мусульманина и приняла ислам. Мы показали две стороны — молодая женщина рассказала о стереотипах, с которыми ей приходится сталкиваться, а родственники выразили тревогу по поводу резкой смены религии.

Суррогатная мама Надежда рассказала 74.ru, как выносила четырёх чужих детей и как к этому отнёсся её муж.

28-летние сиамские близнецы Аня и Таня Коркины поделились историей их разделения, которая стала сенсацией для всего мира.

Рентгенолог из Челябинска Екатерина Марковна Сумная работает врачом уже 63 года. В свои 87 она водит машину и играет в шахматы, занимая призовые места.

Девушка из Златоуста за три года похудела на 105 килограммов!

Учёный Игорь Вишев заморозил мозг своей умершей жены, ожидая, что в будущем её клонируют.

Южноуралец Александр Обухов уже почти год живёт с чужим сердцем, после операции по пересадке он вернулся к нормальной жизни, но стал слишком сентиментальным.

А одинокая старушка Ираида Градова прозрела в 81 год. И всё благодаря волонтёрам, которые помогают бездомным.