«Не будь таким, как Павел I»: учитель истории — о личностях, современных учебниках и критическом мышлении

С нового учебного года историю начнут преподавать с первого класса. Возможен ли сейчас переход на новые учебники? Надо ли рассказывать о том, чего нет в программе? Почему Киевская Русь вдруг стала Русью? Имеет ли право педагог на уроке высказывать свое мнение? И как бороться с собственными эмоциями, связанными с повесткой, которая, очевидно, станет исторической? Учитель истории челябинского лицея № 35 Владимир Брюхов пытается ответить на эти и другие важные вопросы.

Трудно ли сегодня преподавать историю? Хороший вопрос. До ХХ века особых трудностей нет, потому что это события относительно давние, а значит, более деидеологизированные. Что касается старших классов, то нужно понимать, как государство видит преподавание истории в целом. Содержание предмета определяют концепция преподавания истории России и культурно-исторический стандарт — набор конкретных тем, событий, персоналий и дат, с которыми должен познакомиться каждый российский школьник. Концепция определяет цели исторического образования в нашей стране. Например, среди главных задач выделяется формирование общероссийской нации, уважения к прошлому и своей Родине, развитие навыков критической работы с информацией. Есть там и про защиту исторической правды, и про особую роль России во всемирной истории, и даже про демократические ценности современного общества.

Эта концепция упорядочивает всю систему школьного исторического образования и является своего рода компромиссом между бесчисленными, иногда маргинальными трактовками событий десятков авторов учебников в прошлом и навязчивой идеей создания одного единственно «правильного» пособия по истории (сейчас школы вольны выбрать одну из трех линеек учебников).

К «трудным» вопросам, например, относились личность Ивана Грозного, присоединение Украины к России, события революции 1917 года, действия руководства СССР накануне Великой Отечественной войны и другие темы, которые вызывают «острые дискуссии в обществе и сложны для преподавания». Хорошо подготовившись, учителя могли предложить детям объективные факты, разные трактовки спорных моментов нашего прошлого, предложить дать собственную оценку.

Стоит ли бить тревогу и кричать, что нас накрывает волна политизации истории? Ответ «нет» будет верхом наивности — трудно отыскать более политизированную науку. Но и «да» в нынешних реалиях скорее выдаст человека, который никак не связан ни с историей, ни с педагогикой. Убежден, что хороший учитель всё равно понимает главные принципы своего предмета и проведет достойный урок со своими дополнениями, без которых ничего не получится. А что это будут за дополнения — исторические анекдоты, какие-то факты не из учебника или даже личные оценки (напомню, что в школе работают «тоже люди» и без них не обойдется) — дело личного профессионализма каждого конкретного педагога.

Если вернуться к современным учебникам истории, то их, конечно, принято ругать. У меня же претензия к ним только одна — они недостаточно увлекательные. Впрочем, они стали значительно лучше, чем те, которые использовались в 1990-е. В них одни и те же события оценивались диаметрально противоположно с намеренным выпячиванием тех или иных сторон. Сейчас благодаря единому стандарту и ЕГЭ появился хоть какой-то порядок. Изменения относительно прошлых редакций есть: например, могут меняться термины, появляться новые темы.

Эта история имеет политический окрас, но проблема чисто научная — как называть государство, которое существовало тысячу лет назад? На этот вопрос должны отвечать историки, потому что Киевская Русь — название очень условное, и вполне объяснимо, что оно уже давно стало реже использоваться в учебниках. Связывать это «пропадание» исключительно с событиями специальной операции — просто неправда. В нынешних пособиях сейчас присутствует оба названия: и Киевская, и Древняя Русь. Конкретно эта проблема раздута искусственно, как, например, в XVIII веке в политическую плоскость перетек чисто исторический вопрос о происхождении Древнерусского государства: создали ли Русь варяги или государственность самозародилась?

Такими вещами занимается отдельная область исторической науки — историография. Когда-то какой-то историк вводит термин в научный оборот, и он становится общеупотребимым. Потом профессиональное сообщество признаёт его не совсем корректным и заменяет на другой. Поэтому теперь в учебниках не «иго», а «зависимость от ордынских ханов». Как это меняет само содержание предмета? Да никак! За весь опыт преподавания не помню, чтобы из-за этого возникали какие-то проблемы. Ни одному учителю не придет в голову сомневаться в том, что Киев действительно продолжительное время был одним из центров Руси, но если уж «докапываться», то Русь можно смело называть и Новгородской, потому что появление государства связано и с этим Новгородом. Так что здесь проблемы не вижу от слова совсем.

Больше тем о войне

Если продолжать говорить про новые учебники и их изменения, то теперь там в каждом классе изучается история Крымского полуострова, его непростые отношения с нашей страной в древности, вхождение в состав России в XVIII веке и его нынешняя судьба.

В старших классах добавят то, о чем в последние годы регулярно говорит наш президент, — больше тем о Великой Отечественной войне. Уже в новом учебном году в девятом классе появится небольшой модуль, который кратко рассказывает о событиях ХХ века: революции, ВОВ, 1990-х, нулевых, современной России (в том числе туда точно уже попадет признание ЛНР и ДНР). Это сделано для того, чтобы дети ушли из школы с целостными представлениями об истории страны.

В шестом классе есть традиционные темы про восточных славян, где в учебнике указывается на общность происхождения русских, украинцев и белорусов. Будет ли в будущем эта тема разрабатываться дальше — скорее всего, да. Уже в марте на классных часах от Министерства просвещения проходили материал по этой теме. Детям напомнили, что это братские народы с родственными языками и схожей культурой.

История в первом классе

Мы еще ничего не знаем, что именно планируется преподавать в первом классе, пока нет никаких документов, которые бы четко говорили: рассказывайте про то и про это. Не знаем мы и того, кто будет проводить занятия: учителя начальной школы, или нам, [историкам], придется организовывать классные часы. Но в самой идее нет абсолютно ничего плохого. Кроме того, история в начальной школе уже есть, на уроках окружающего мира проходят личности Александра Невского, Петра I, тему образования государства.

Вообще, Челябинская область — одна из лучших в России по учебникам местной истории: разработаны отличные пособия, но из-за нехватки времени, загруженности учителей мы уделяем недостаточно внимания краеведению.

Объём знаний о прошлом постоянно растет, и в них каждый ребенок для себя может найти что-то увлекательное — были бы желание, хороший педагог и родитель рядом. Другой вопрос: для чего мы изучаем историю в школах, помимо того, что написано в программах? По большому счету она, как и любой предмет гуманитарного цикла, должна детям передавать какой-то социальный опыт. Вот, к примеру, литература справляется с этой целью очень хорошо. Она знакомит детей с такими вещами, которых в их жизни еще не было, а может, и не будет вовсе. Каждый ли ребенок в 12 лет пережил предательство? Но через хорошую литературу он почувствует, что это такое. То же самое можно сказать про любовь и настоящую дружбу, и когда он с этим столкнется в реальности, то уже будет примерно понимать, что с этим делать. С историей не так, ведь проводить параллели между изучаемыми процессами и явлениями всегда сложнее, потому что литература — прежде всего про человека, а история у нас всё же преподается масштабнее. На уроках мы всё еще в основном рассматриваем государственных деятелей и то, что они натворили. Попытки сместить акценты тоже есть, сейчас отдается больше времени темам культуры и быта, повседневности, и это правильно.

Поэтому мне симпатичны идеи изучения роли отдельной личности в истории. Конкретный человек из прошлого может быть очень полезен современному ребенку. Возьмем, к примеру, Павла I. Думаю, что мало кто из взрослых помнит про него что-то конкретное, кроме сюжета с табакеркой.

Он был правителем, которого никто не любил и не боялся. И вот через раскрытие личности монарха можно рассказать об основах управления, которые для ребенка будут гораздо полезнее, чем зазубривание каких-то терминов и дат из его биографии. Хотя судьба у него достаточно драматичная: плохие отношения с мамой и сыном тоже внесли свою лепту в его неудачное правление, которое закончилось трагически. Поэтому педагог может рассматривать личность Павла Петровича под разными углами зрения. Так или иначе: «Не будьте такими, как Павел I». Если хотите быть хорошим начальником, хотя бы сделайте так, чтобы вас любили и боялись. Или хотя бы чтобы только боялись. Или только любили. А вот как Павел — точно не надо.

Сегодня учителю приходится участвовать в, казалось бы, заведомо проигранной борьбе с ютьюбом, каким-нибудь «Бравл старсом» или сериалами. Но через такие подходы, наверное, шансы захватить внимание ребенка есть. Конечно, можно и репрессивные меры применять, тем более Минпрос собирается запретить телефоны в школе, но думаю, что можно обойтись и малой кровью.

Наверное, нет универсального рецепта того, как сделать уроки истории увлекательными и полезными, но иногда хорошее занятие получается само по себе. Случай из недавней практики: с утра несу в школу две пачки бумаги, которые забрал на почте в запакованном красном пакете AliExpress. Немного опаздываю, забегаю в класс со звонком, пакет кладу на стол, и тут же приходит идея сыграть в «черный ящик»: что же находится в красном пакете? «Техника? Одежда? Кроссовки?» — пятиклашки начинают гадать, что такого из Поднебесной мог заказать учитель. К чему всё это? Дело в чудесном совпадении — темой урока по плану был Древний Китай. А китайцы, как известно, изобрели бумагу. Соответственно, из этого пакета и такой случайности родился очень интересный урок. Кстати, на контрольной, которую они писали в мае, я просил их вспомнить какие-нибудь изобретения из древности — большинство написали «бумага». Значит, всё было не зря.

Поэтому, если всё же пытаться найти секрет интересного урока, то в основе личный интерес учителя. Если у педагога горят глаза от того, что он делает в классе, то детей всё равно зацепит. Важно, чтобы часы, которые дети проводят в школе, были потрачены не зря.

А вот вынесут ли они из этого времени реальную пользу, станут ли более патриотичными, вырастет ли «гражданская ответственность» — это такой вопрос… Важный, конечно. У меня всегда есть такой аргумент в защиту учителей-историков — английский многие в школах изучали, даже в начальной школе. Но сколько сейчас людей способно хоть как-то говорить на этом языке? А чего вы тогда хотите от истории? Общий уровень всегда будет чем-то вроде средней температуры по больнице.

«Они не виноваты, что с телефоном»

Я молодой отец и прекрасно понимаю: родители в ответе за то, что мы получаем из детей на выходе во взрослую жизнь. Поэтому говорить, что нынешнее поколение глупое, — это очень смелое заявление. Следующее поколение, как известно, всегда нам кажется чуть хуже, но, наверное, это говорит наша зависть, потому что мы стареем и умрем, а они будут жить дальше. Я работал в разных школах, видел очень разных детей, и впечатления, что они какие-то не такие, а уж тем более дураки, не было. Дети как дети. Я, кстати, теорию поколений не разделяю, мне она кажется несостоятельной, и большинство серьезных исследований это доказывает. Неправильно делать такие грубые обобщения и обзывать их «зумерами». В конце концов, они не виноваты, что с телефоном. Смартфон-то им дал какой-то взрослый. Если это произошло в год или два, чего вы хотите тогда, чтоб он в 10 лет сидел за книжками? Потрясающий эксперимент можно сейчас наблюдать на едином госэкзамене: у школьников на входе забирают телефоны, и им целый час нужно себя чем-то занять. Так они сразу находят миллион общих тем для разговора, но, если вы посадите этих же детей с телефонами, они через минуту уткнутся в свои экраны.

Сейчас многие взрослые делают некорректные выводы о текущей ситуации в стране, возможно, исходя из низкого уровня знания истории и обществознания. В школе они учились не очень хорошо, а потом, например, наткнулись на какие-то конспирологические теории, некоторые из которых придумывала и распространяла наша власть (об этом можно почитать в прекрасной книге Ильи Яблокова «Русская культура заговора»). К тому же в 1990-е годы у нас в образовании была неразбериха, а на рынок попало много литературы низкого исторического качества. Здесь можно переложить ответственность на учителей, но учителя — это последние люди, которых хотелось бы обвинять в силу получаемой ими зарплаты, нагрузки и всего остального. К тому же история пока что не считается особо важным предметом.

Например, предлагается ввести хорошую контрольную по истории в выпускных классах с оценкой «зачет» / «незачет», чтобы допустить ребенка до экзаменов. В этом есть определенный смысл. Тем более подобное уже есть — устное собеседование и сочинение по русскому языку.

Решит ли это проблему того, что история является болезненной темой? Не уверен. Понятно, что у кого-то во время сталинских репрессий погибли родственники и для них Сталин — личный враг. Для других Иосиф Виссарионович — человек, силами которого была добыта Победа. И никаких градаций серого. Почему-то прошлое у нас до сих пор является полем битвы, а это не очень хороший симптом. Потому что если у тебя фокус внимания обращен в прошлое, а не в настоящее и будущее, то как ты собираешься что-то хорошее в этом будущем строить? То, что мы так много говорим об истории и пытаемся найти там какие-то способы осмыслить настоящее, — вроде бы правильно, но беда в том, что это никак не решает нынешних наших проблем. Впрочем, это можно объяснить и определенной безысходностью: картина будущего становится всё туманнее, а прошлое как на ладони, и всегда в нем можно найти что-то близкое сердцу.

К сожалению, мы не видим четкой разницы между тем, что люди называют современной политикой, если хотите, и историческим знанием. Мне сложно сказать, как в других странах с этим, может, это наша такая специфика. Хотя, насколько я знаю, вообще, глядя в украинские учебники истории, мы видим, как буквально за одно поколение школьников можно в общем-то получить всё что угодно. В этом смысле история как предмет способна на это. Но не в одиночку — там и литература, и многое другое. Будет ли у нас как на Украине с противоположным знаком? Я пока этого не вижу.

Школа — единственное место, где ребенок каждый день общается со взрослыми. Наверно, отмалчиваться учителю по актуальным политическим вопросам неправильно. Знаю, в педагогическом сообществе очень разные позиции по поводу спецоперации. Кто-то руководствуется простым принципом: я работаю на государство (хоть мы и не имеем статуса госслужащих) и транслирую ту позицию, которую передает действующая власть, никаких морально-этических дилемм не испытываю. Есть и те, кто публично подписывается под какой-нибудь антинасильственной петицией. И очень интересно, что позиция Министерства просвещения достаточно сдержанна.

Например, высылаются материалы о проведении классных часов на развитие критического мышления, но в то же время старшеклассников знакомят с гибридными войнами и обосновывают единство славянских народов. В этом нет никакого искажения истории и передергивания фактов, но в то же время четко прослеживается позиция государства. Было бы странно, если бы власти вообще остались в стороне.

Критическое отношение к информации сегодня действительно «в тему». Особенность происходящего на Украине — в изобилии источников информации. Это будет, наверное, один из самых детально задокументированных военных конфликтов. Потому что, помимо вездесущих СМИ, теперь и у каждого бойца есть смартфон, а значит, много фотографий и видео.

Я помню хорошо первый день [спецоперации]: было странное ощущение исторического события, происходящего на наших глазах. Дети пытались как-то это осмыслить, спросить, но ответов тогда не было ни у кого. К сожалению, не хватает их и сейчас.

Сегодня ребенок может подойти с вопросом или урок каким-то причудливым образом может перейти к теме СВО, и здесь уже иногда приходится где-то одергивать детей. Хотя бы в целях их защиты. Стараюсь переводить обсуждение в плоскость критического отношения к информации.

Старшеклассники вообще быстро приняли правила игры, этому способствовало ужесточение законодательства. Они понимают, что такое закон о фейках, и поэтому публично не делятся своим мнением. Никто не хочет проблем для себя и для родителей. Многие сосредоточились на экзаменах. Но есть и те, кто серьезно переживает, например, из-за родственников на Украине или близких, которые состоят в рядах ВС РФ.

Как бы то ни было, однозначно нужно быть на стороне ребенка. Помните историю с портретом Навального (ученица восьмого класса распечатала и наклеила плакат в классе перед уроком обществознания. — Прим. ред.). Родители — большие молодцы, что вступились за дочь и никому не позволили девочку травить и тащить в полицию. Хотя, случись подобное в Дагестане, наверное, мы бы увидели извиняющегося отца.

Попадем ли мы в учебник всеобщей истории?

В разное время люди по-разному воспринимали исторический процесс. В древности время воспринималось как замкнутый цикл, где всё имело определенную последовательность и повторяемость. Сейчас мы мало того что воспринимаем время линейно, так и еще и почему-то уверены в постоянном прогрессе. Дошло до того, что еще в 1990-е популярность получила книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек», где автор утверждал, что победившие либеральные демократии — это конечная точка общественной эволюции человечества, а значит, не будет уже ни глобальных политических революций, ни войн. Книгу быстро раскритиковали, а реальность продолжает регулярно щелкать по носу тех, кто еще в это верит. Раньше эти щелчки слышались откуда-то издалека: Сирия, Ирак, Иран, Афганистан. Теперь это происходит на наших глазах, буквально под боком. История стала ближе, она стала заходить в наши дома. Изменит ли это отношение детей и взрослых к историческому знанию? Не уверен. СВО наверняка попадет в учебники истории России, интересно было бы увидеть, как ее будут оценивать не в 2024-м, а, например, через 50 лет. Главное — чтобы было меньше поводов попасть в какие-нибудь американские учебники по истории мировой.

«Я противник параллелей»

Сейчас любят проводить исторические параллели. Надо сделать оговорку: любые исторические параллели и аналогии хорошо объясняют, а потому хороши на уроках. Но они ничего не доказывают и не могут служить аргументом, особенно для прогнозов. Не хочется расстраивать тех, кто хотел бы сравнить нынешние события с Крымской или Русско-японской войной, но мир слишком сильно поменялся.

Россия — страна с богатейшей историей, и наше прошлое подсказывает, что мы готовы справляться с любыми трудностями. Хочется верить, что нам не придется платить за это слишком высокую цену.