«Комики будут острее»: Вячеслав Дусмухаметов — о юморе в эпоху запретов и стримингов

— Со мной тяжело, крепитесь, — предупредил Вячеслав. На интервью он пришел по-простому — в футболке, шортах и вьетнамках. Никаких кричащих брендов, total black.

О нем принято говорить как о сером кардинале в мире юмора и вершителе судеб. Самые популярные шоу на YouTube, на которые вы залипаете часами, и самые рейтинговые программы ТНТ, которые идут фоном в вашем доме, — ко всему этому он причастен. О Дусмухаметове рассказывают многое: одним он дал возможность прославиться, другим — помог по-человечески (например, недавно Ольга Картункова рассказала в интервью Иде Галич, как он, не задумываясь, оплатил ей дорогостоящую операцию). При этом сам Вячеслав не любит говорить о благотворительности. Он разрешил нам задавать любые вопросы, но часть из них оставил без ответа, сославшись на условия различных контрактов и договоренности.

Вячеслав не стал комментировать разногласия с директором ТНТ Тиной Канделаки, о которых ходят слухи в профессиональных кругах, не захотел объяснять, почему продал контрольный пакет акций продакшен-студии Medium Quality компании VK и предпочел не говорить о личном. В целом же отвечал довольно искренне и развернуто. Как нам кажется, разговор о смехе в эпоху запретов и интернет-платформ получился довольно серьезный.

— Вячеслав, больше 10 лет вы отказываетесь от интервью. Почему?

— Я считаю, что это не нужно. О человеке нужно судить по его делам. Например, я занимаюсь производством контента, занимаюсь этим достаточно давно. О человеке можно составить мнение по его проектам. Есть еще и такое мнение: хочешь разочароваться в человеке — посмотри его интервью.

— Но вы же работаете в сфере шоу-бизнеса, где свои правила игры, в том числе насчет публичности. Разве нет?

— Да, для тех, кто в кадре, обязательно быть публичным, давать интервью. Для тех, кто за кадром, эти правила могут не работать. Я вообще считаю, что правил или клише не существует. Я стараюсь выбирать тот порядок действий, который мне удобен.

— Если судить по проектам, мы видим, что Вячеслав Дусмухаметов в какой-то момент стал «главным по юмору в стране». Всех, кого мы знаем из комиков в России, так или иначе открыл Вячеслав Дусмухаметов.

— Есть три продакшена, где я сегодня работаю, — это Comedy Club Production (производит контент для ТНТ, «Пятницы»), есть Medium Quality (это производство интернет-проектов), есть «Норм Продакшн», который производит сериалы для онлайн-кинотеатров, для «Окко» в первую очередь. В этом моя основная работа, я произвожу контент.

Когда-то на ТНТ было запущено одно прекрасное дело: мы занялись построением социальных лифтов для людей, посвятивших себя комедии, — это был «Открытый микрофон», «Comedy Баттл» и другие программы. ТНТ стал главным каналом по юмору, и все юмористы, которые хотели попасть на ТВ, стремились именно на ТНТ. Это не только моя заслуга, это общая заслуга, просто я один из тех, кто максимально плотно этим занимался. Мне всегда нравилось, что появляются новые звезды, новые лица, что мы даем некое окно возможности для всех. В этом я видел определенную нашу миссию. И так получилось, что за достаточно протяженный период времени выросло огромное поколение комиков, воспитанных на этих программах. Но, конечно, есть и независимые комики, и комики с других каналов — они тоже развиваются.

Я — это тот, кого вы видите в титрах. Но на самом деле каждый наш продукт — это работа большого коллектива, да и сам я человек команды, участник команды, человек, создающий команды. Вся наша работа основана сугубо на командном взаимодействии. Просто мне повезло — я работаю с лучшими людьми в индустрии и очень ценю это. У нас самое большое авторское агентство в России, в нем работает огромное количество больших профессионалов.

— Не секрет, что молодые комики всей страны благоговеют перед именем Вячеслава Дусмухаметова. Считается, что именно вы вершите их судьбы. Как отбираете таланты? На кого обращаете внимание?

— Полагаюсь на опыт и интуицию. Кстати, на интуицию приходится больший процент: недавно занимался статистическими исследованиями своих собственных решений и пришел к выводу, что на неосознанный выбор у меня падает огромный процент верных и удачных решений. Я это списываю на интуицию, на опыт, на экспертное мнение. Это не всегда, но довольно часто срабатывает.

— А кто сейчас самый смешной? Есть у вас свои фавориты в юморе? Сможете выделить пятерку или тройку?

— Конечно же, я вам не скажу! Я занимаюсь всеми, и у меня для каждого периода и проекта есть свои любимые комики в своем жанре. Никогда не говорю никому об этом, это было бы непрофессионально с моей стороны. Периоды меняются нечасто, но я очень сильно люблю всё новое. Ради нового живу! Мне становится скучно, когда всё понятно, когда человек делает то, что от него ожидают. Моя работа — заметить хорошего комика, грамотно сопроводить и, как следствие, отпустить. Не хочу, чтобы комики со мной жили всю жизнь. Хочу, чтобы они вырастали и шли своей дорогой. Я всего лишь период в их жизни.

— Может, тогда из старой школы кого-то вспомните? Кто формировал ваше чувство юмора?

— Из старой школы мне ближе всего КВН, не было ни одной другой школы юмора. Не могу вспомнить, кем я конкретно восхищался. До этого мы все воспитывались на одних и тех же героях: можно вспомнить Карцева, Жванецкого. В то время, когда мы взрослели, разбег был достаточно узким. Коренным образом сформировал меня, конечно, КВН. Затянуло туда, поэтому я перестал учиться нормально в какой-то момент в медакадемии. Потом, после КВН, я выпрыгнул в профессиональное производство контента.

— Как вам кажется, что сейчас с КВН происходит? Раньше он был конвейером кадров, сейчас уже нет.

— К сожалению, не смотрю КВН уже несколько лет, не могу дать ему оценку.

— Задумывались когда-нибудь, почему много юмористов выходит из медицины — например, вы, Гарик Мартиросян, Дмитрий Табарчук?

— Медики очень рано получают вакцину цинизма. Объясню: если ты просто занимаешься юмором из любой другой среды, нужно, чтобы прошло какое-то время, чтобы ты к этому пришел — к пониманию, к успеху. Врачи же сразу смотрят очень философски на эту жизнь, на главные вопросы в своей жизни они уже ответили — о жизни и смерти, о ценностях, они много видели, поэтому им проще шутить. Доктора — это серьезные умницы. Порог поступления в любой медицинский вуз всегда очень высокий. Я очень люблю врачей, считаю это святой профессией. Максимальный респект.

— Мы видим десятки комедийных шоу на ТВ, массу проектов в интернете, офлайн-клубов, где выступают стендаперы. Не получилось перепроизводства комиков? Не захлебнулась ли индустрия?

— Я считаю, что это отлично, что комиков много. В хорошей конкуренции рождаются хорошие профи. Просто раньше этого жанра, этого течения не было совсем, а теперь мы переживаем интересную эпоху, когда рождаются новые лица. По мне, это прекрасно. И я считаю, что комиков даже мало.

— Происходит ли постепенно смещение интереса публики от ТВ к интернет- и стриминговым платформам?

— Просто у всех этих медиа разная аудитория. У телевизора очень устоявшаяся аудитория, которая привыкла потреблять контент именно в таком виде. Люди привыкли смотреть в определенное время определенный продукт, есть сила привычки. В диджитал аудитория более подвижная, она моложе и гибче, там есть выбор смотрения, есть отложенное смотрение. Таким образом, диджитал — это, конечно, такое поле для экспериментов, потребители имеют свое мнение и оставляют его в комментариях. Там всегда можно проанализировать параметры просмотров, понять, интересен такой контент или нет. Есть мнение, что просмотр телевизора — это просмотр контента на расстоянии нескольких метров, а просмотр в диджитал — это просмотр на расстоянии вытянутой руки.

— Есть такой феномен: то, что раньше казалось дико смешным и прорывным, сейчас уже не производит такого вау-эффекта, например, первые сезоны Comedy Club. Почему так происходит? Публика становится более искушенной?

— Всему свое время. Каждому времени свой герой. Есть то, что является модой, есть классика. У моды есть особенность — она проходит. Мода переходит в классику очень редко. А если переходит, то остается надолго. Ну и, соответственно, для каждого периода — свое чувство юмора. Вы же взрослеете: например, 10 лет назад вы были разухабистым человеком, а теперь вы повзрослели, у вас дети, семья. И вам нужен другой юмор.

— Мы живем в моменте настройки правил, прощупывания почвы. В такое время юмор становится более сложным, многослойным, тонким, иносказательным?

— Юмор всегда строится на том, что комики переходят границы. Юмористы зачастую дерзко выражают свои мысли. Поэтому всегда есть нападки, обвинения, извинения и всё сопутствующее. Если комики будут шутить об одном и том же, индустрия перестанет развиваться. Переходы за красные линии — это закономерно. Любой комик пытается расширить границы того, над чем может шутить, всегда ищет новое, он творческий человек, существующий по своим законам и находящийся в непрерывном поиске и развитии. Это я люблю, ценю и уважаю. Красные линии только порождают желание перейти за них: как только говоришь, что нельзя, сразу хочется это сделать. И чем чаще говорят «нельзя» и «нет» (и речь не о каких-то контролирующих органах), тем с большим удовольствием с этими людьми комики вступают в полемику.

— Что мы увидим в ближайшее время? Юмор будет острее?

— Я не знаю, каким он будет в ближайшее время. Но я точно знаю, что комики всегда были и будут впереди планеты всей со своим мнением. Страна меняется, что-то становится возможным, что-то запрещенным, но комики всегда будут быстрее и острее об этом сообщать.

— Мы видим, что комики сталкиваются с культурой отмены. Что думаете об этом?

— У каждого человека есть свое мнение, каждый человек имеет право его высказывать. Каждый человек делает свой выбор. Давать этому оценку я не буду. Конечно, это влияет на творчество, на продукт, видоизменяет их. Это жизнь, это нормально. Стало ли тяжелее шутить? Конечно, стало.

— Часть комиков недавно перешла с ТНТ на СТС, например, участники «Импровизации». Все понимают, что это позиция, но до конца не понимают, что это значит.

— Это же свобода действий. Как это можно трактовать? Их закрыли на одном канале, они открылись на другом. Ребята хотят работать, ребята популярны. Они свободны, здесь нет никакой политической подоплеки, просто конкурентный рынок. Обычная работа.

— Поговорим о сериалах. В российские сериалы долгое время было сложно поверить. Сейчас они на высоте. Сложно было переломить ситуацию?

— Индустрия развивается. На самом деле раньше тоже были хорошие российские сериалы, просто их было не так много. Потому что культуры сериалов не было. Это потом она появилась, стали снимать большие сериальные проекты. Помните «Бригаду»? Как тогда это было в новинку! Потом стали появляться комедийные сериалы — «Няня», «Солдаты» и прочие, прочие. Это всё было зарождением той самой культуры, формировалось отношение к сериалу. У каждого времени есть свои жанровые всплески. Все мы помним бум на врачебные сериалы, потом бум на исторические сериалы, потом — на криминальные. Появились стриминги, стали вливать деньги в индустрию — она начала стремительно расти. У телевидения раньше были свои правила и свои бюджеты, но со временем это всё растет и крепнет. Я только рад, что начало получаться. Это эволюция, в конце концов такова общемировая тенденция.

— Сценаристы устроили забастовку в Голливуде. В России такое возможно?

— Там существуют профсоюзы, и они объединяют людей определенных профессий. Профсоюзы следят, чтобы у людей было всё хорошо с точки зрения контрактов и финансов. Соответственно, когда возникает какая-то проблема или перекос, профсоюзы встают на сторону своих участников — сценаристов, актеров, режиссеров. В ситуации с телевизионными или кинопрокатными правами существовала понятная система оплаты: с каждого показа определенное количество центов уходило сценаристам, режиссерам и так далее. Это можно было спокойно регулировать. Стриминговые платформы очень сильно изменили систему рынка с точки зрения денег. И для того, чтобы сейчас эти все вопросы решить, нужно придумать новые законы. Забастовки говорят лишь о том, что люди осознают и поднимают проблемные вопросы, договариваются и приходят к чему-то новому. Для меня это не плохо и не хорошо, просто рабочий процесс. Иногда переговоры заходят в тупик, и это тоже нормально. Просто нужно придумать новые схемы. Забастовка — это мнение той или иной гильдии по тому или иному вопросу. В России этот рынок пока только формируется. Не знаю, дойдем ли мы до профсоюзов, но уже существуют большие сообщества продюсеров, кастинг-директоров, сценаристов. Скорее всего, мы тоже придем к этому, потому что во всём этом есть хорошая регуляторная функция рынка. Это один из инструментов наведения порядка в той или иной сфере, один из путей развития.

— Сначала в годы ковида, а потом и с введением санкций многие деятели шоу-бизнеса жаловались на то, что их доходы упали. Так ли это?

— Контент всегда нужен людям. Соответственно, производящие контент стараются восполнять потребность в нем. Не скажу, что сейчас идет какой-то спад, но и не буду заявлять, что абсолютно всё хорошо. На рынке большой объем производства контента, у всех есть работа.

— Можете вспомнить, с какими самыми абсурдными идеями к вам приходили?

— Моя работа заключается в том, чтобы придумывать и разрабатывать свои идеи, читать и обсуждать чужие. Ежедневно я просматриваю и прочитываю огромное количество описаний идей, сценариев и предложений. Их и вправду громадное количество, они разные, но какую-то совсем абсурдную одну не могу вспомнить.

— Помните, когда ваша карьера пошла в гору, когда у вас появились деньги и власть? Это вскружило голову?

— Мы все меняемся, вскружило или не вскружило — не знаю. Судить не мне, а тем, кто со мной работает. Наверное, были такие периоды, но вообще я стараюсь держаться покрепче на земле, не отлетать.

— Вы транжира?

— Не, я не транжира. Я очень спокойно отношусь к деньгам. Это хороший инструмент для того, чтобы стать свободнее от вещей, которые тебя заботят. Деньги — это инструмент, но не самоцель.

— У вас сумасшедший график и огромная загруженность. Как вы с этим справляетесь?

— Выгорать просто нельзя, и всё. Я человек графика, у меня всё расписано по часам. Точно знаю, где в какой день буду и что я там буду делать. Съемки расписаны до конца года — там уже стоят точные даты. Встречи расписаны на три-четыре недели вперед. Усталость, конечно, возможна, но при грамотном планировании всё можно поставить на рельсы. Я просто очень давно живу в таком графике.

— Вы прилетели в Челябинск, чтобы участвовать в событиях инклюзивного форума-фестиваля «Наше место». Почему вы нашли время в своем графике для этого?

— Моя жена Маша создала Клуб «Наше место» для молодежи с инвалидностью и обычных людей, без каких-то особенностей, уже 10 лет назад. Я был на концертах, спектаклях, дискуссиях. Это всегда вызывает очень сильные эмоции.