«Папа вроде бы умер, а мама — не знаю». История семьи, которая приняла сразу 5 детей-сирот из Луганска

В октябре в Новосибирск привезли детей из Луганской Народной Республики. Это дети, оставшиеся без родителей у себя на родине: кровных братьев и сестер собрали по разным детским домам в ЛНР и передали в новосибирские приемные семьи. Всё это произошло в довольно короткие сроки и стало неожиданностью для опытных попечителей. Впрочем, так же, как и для некоторых детей, которые считали, что их просто повезли в гости. Наши коллеги из NGS.RU съездили в одну из семей, принявших сирот из Луганска.

Дом на улице Красивой

— Да, улица у нас Красивая, — смеется Роман, многодетный отец из поселка Садовый. Семья живет в большом трехэтажном доме, который он сам построил. До этого они снимали пятикомнатную квартиру, потом жили в «трешке», где было настолько тесно, что постоянно запотевали окна. И вот в 2011 году получили земельный участок — и жизнь заиграла новыми красками.

— Они везде, — шутит Роман про свою многодетную семью и провожает нас в гостиную.

Он и его жена Екатерина хотели большие семьи еще до знакомства друг с другом. Так и получилось. Совсем крошкой они забрали на воспитание племянницу Романа, родили четверых своих, а когда поняли, что больше рожать не смогут (у Екатерины было четыре кесарева), решили стать приемной семьей.

Сейчас у них 16 детей, в том числе пятеро из ЛНР, которые приехали неделю назад. Вообще-то пятерых они брать не планировали.

— Вот старшая, Наташа, подрастала, мы хотели еще ребенка, пока сильные, пока есть возможность. Взяли Богдана маленького. А когда ей исполнилось 18, мы говорим опеке: можем взять еще одного, — вспоминает Роман. — Когда начали готовить документы, у нас спросили, не хотим ли мы взять детей из Луганска. Ну мы подумали, что можем помочь и нашей стране, и там. Кто-то продукты собирает, кто-то — одежду. Ну а нам... взять детей, чтобы сиротами не были.

Супруги дали согласие, думали, что дадут одного, максимум двоих, ведь у них и так полный дом. А им сказали, что привезут пятерых — мол, нельзя же разлучать детей от одной кровной матери. Хотя до этого дети жили в разных детских домах и даже не все знали о существовании друг друга.

Роман вспоминает, что раньше они чуть ли не выгрызали каждого ребенка, потому что органы опеки не всегда хотели давать, говорили, что в семье желательно иметь не больше восьми детей. А теперь — берите сколько хотите. О том, что будет такое пополнение, они узнали всего неделю назад, даже подготовиться толком не получилось, сейчас еще распределяют спальные места и решают, кто из детей с кем будет жить в одной комнате.

В итоге приехали 12-летняя Алла, 11-летняя Олеся, Вика и Оля — 2 и 4 года. И пятилетний Андрей, которого Олеся почему-то называла Андрюха-Ухо.

Роман — оптимист, про трудности рассказывает с юмором и часто смеется. Говорит, еще и с полом случилась неразбериха. Сначала им сказали, что приедут три девочки и два мальчика, он обрадовался, что наконец-то будет баланс. А потом выяснилось, что всё же четыре девочки. Хотя это не так важно, как здоровье детей, с которым, как выяснилось, не всё просто.

— Сказали, что все здоровы, а потом приехали дети больные, — невозмутимо констатирует Екатерина. — Умственная отсталость, задержка психического развития, ребенку шесть лет будет в декабре, он на три выглядит.

Роман поправляет супругу и говорит, что не все, да и вообще с приемными детьми это обычная история, потому что ребята отстают примерно на пару лет, даже если здоровы полностью. Кто-то потом догоняет, где-то что-то сглаживается, бывает всяко.

Узнала, что есть братья и сёстры, только в самолете

Старшей, Алле, 12, ей сейчас сложнее всего, говорит Екатерина. Психологически. Ведь она больше знает, понимает, к тому же там, в Луганске, осталось много друзей — пока что самых близких людей в ее жизни. Алла предпочитает быть в одиночестве, иногда созванивается с психологами по видеосвязи и часто разговаривает с друзьями.

Алла знала, что у нее есть сестра Олеся, а вот про малышей — Вику, Олю и Андрея — услышала впервые только в самолете, когда дети вместе летели в Новосибирск. На вопрос, рада она этому или нет, лишь пожимает плечами.

— Сегодня она один раз только спустилась, — говорит Екатерина. — Часто перепады настроения случаются: то веселится, веселится, потом резко начинает плакать. Вообще она девочка очень ласковая, обнимается. Но представьте, ребенок жил-жил в одном месте, а потом к каким-то тетьке-дядьке отправили. И тут надо ходить улыбаться.

Своих родителей Алла помнит, но отдельными моментами, которые оставляют больше вопросов, чем ответов:

— Что случилось, не знаю. Папа вроде бы умер, а мама — не знаю. Маму зовут Надя, видела ее в последний раз, когда мне 7 или 6 лет было. С ней жила, когда была маленькая, а потом меня забрали в приют. Мама ко мне приезжала, а потом меня перевели в другой приют, туда она тоже приезжала. А потом стало слишком далеко, и мы больше не виделись.

Роману и Екатерине тоже толком ничего не рассказали ни про историю детей, ни про их родителей. Они даже пока не знают, какое будут получать пособие и когда оно вообще будет, потому что оформление документов еще в процессе, да и вообще прошла всего лишь неделя после того, как им всё сказали.

— Папа вроде как умер, а мама пьет, — передает слова опеки Екатерина. — Луганская область точно, а где именно они жили, никто не знает, там ничего не понятно, информация доходит частично.

Алла вспоминает, что когда-то у них был дом, а потом они переехали в квартиру:

— В квартире нужно было всё обустраивать, надо было типа ремонт делать. Негде жить было, поэтому меня просто увезли. Мама не работала, у нас папа работал.

Сейчас связи с мамой у нее нет, почему умер папа, она не знает: кто-то рассказал, что бабушка его отравила, но правда это или нет, неизвестно.

По словам Екатерины, Алла почему-то думала, что едет на гостевой режим: побудет здесь, а потом снова уедет в детский дом. Тот факт, что она остается в семье до совершеннолетия, ребенка шокировал.

Во время беседы с журналистом у Аллы часто появляются слезы, и наступает пауза. Иногда девочка отвечает из вежливости, в какой-то момент всё же чуть открывается, вспоминает, как делала картины из бисера, что вот почти такое же, как у нее, кольцо она подарила подружке. Как из Луганска их перевозили в Воронеж, в Москву, где дважды свозили в настоящий парк.

— Одни друзья в ЛНР, еще друзья в Орехово-Зуеве, тоже некоторые сюда приедут. Мы были в Петровске, в Стаханове, но так как там военные, сказали, нельзя туда приезжать, — вспоминает Алла. — Друзья говорят, что, может, даже и хорошо, что я попала в семью. И говорят, чтобы я не плакала, что они всегда со мной.

Олеся и компания

11-летняя Олеся, кажется, метит быть главной. Она громко говорит, поет песни, рассказывает про свою жизнь и, не стесняясь, переворачивает большой палец вниз, когда журналисты что-то спрашивают у ее родителей. Девочка рассказывает, как когда-то они пели в автобусе песню «Алкоголичка», выученную в Перевальске, и что-то шепчет на ухо своим новым родителям.

Перед тем как забрать детей, Екатерина и Роман общались со старшими по видеосвязи, а малышей узнали только по видео. В момент видеосеанса Олеся была с воспитателем и тоже что-то шептала ей на ухо, а та уже озвучивала всё вслух.

Веселый пастырь

Екатерина и Роман сразу и не вспомнили, есть ли у них в доме какие-то правила. Обязанности — точно: кто-то моет пол на одном этаже, кто-то — на другом, кто-то помогает готовить, следит за выносом мусора или убирает игрушки.

— Да какие запреты? Материться вот нельзя. А дети сейчас приехали — и все матерятся. Одна девочка меня сегодня отматюкала, — улыбается Екатерина. — Ну а мы что, говорим, что не надо так, мы же из тебя принцессу делать будем.

На перспективу стать принцессой Олеся пожимает плечами и продолжает восстанавливать страницы из тетради своей сестры, которые она решила выдрать, видимо, от переизбытка эмоций.

Шум и гам в доме — дело привычное. Жизнь тут бьет ключом и, кажется, совмещает несовместимое. Барабанная установка, телескоп, тут же — кубки за победу в турнире по рок-н-роллу. Тихая собака Ася прячется там, где еще вчера был тихий кабинет Романа, а сегодня — костюмерная у девчонок.

В выходные все едут в церковь, потому что Роман — пастырь. Веселый пастырь, уточнил глава семейства.

— Катя — педагог-психолог, а я — священник, какой еще специалист мне? — смеется он в ответ на вопрос о том, помогают ли им психологи из опеки. — У нас Церковь христиан веры евангельской.

Супруги говорят, что от детей бы не отказались в любом случае, хоть их и пятеро. Всё это неслучайно, да и какая еще семья бы справилась. Их родной ребенок Миша — тоже инвалид, у них большой опыт воспитания детей с ограниченными возможностями. Вспомнить хотя бы двухлетнего Бодю, которого Роман вез из Красноярска в поезде. До этого самым комфортным и безопасным местом для мальчика была детская кроватка с прутьями, в которой он провел все два года своей жизни. Поездка далась непросто, к тому же мужчину ребенок видел впервые в своей жизни, поэтому кричал от страха.

Роман говорит, что такие дети часто из детского дома сразу же переходят в интернат для взрослых. Но если они в семье, то всё же есть шансы на нормальную жизнь.

— Вот Маша, Миша, Давид в желтой майке, Тимофей в зеленом, — знакомит нас Екатерина с детьми, чтобы мы никого не спутали.

Старшая, Наташа, смеется, говорит, что с каждым годом у них всё веселее, но все справляются. Летом семья выезжает в Усть-Коксу, где живут родители Романа. Скоро семья начнет готовиться к Новому году, будут вытягивать бумажки с именами, чтобы распределить, кто кому будет дарить подарок.