Бульвар с конвертами и анфилады по-челябински: изучаем забытые проекты архитектора Александрова

4 февраля самому известному челябинскому архитектору Евгению Александрову исполнилось бы 100 лет. Авторству Александрова принадлежит множество зданий в центре города. И огромное количество проектов, так и оставшихся нереализованными. Планы и мечты мэтра досконально изучил 74.RU.

Почётный член Академии архитектуры Евгений Александров более 15 лет возглавлял Союз архитекторов Южного Урала.

Евгений Александров родился 4 февраля 1917 года в Челябинске. Ровесник революции — не большевистского переворота, а забытой Февральской революции. Родители будущего архитектора не были знатными или состоятельными людьми: отец, Виктор Александров, был родом из Бердяуша, работал служащим-конторщиком на станции Челябинск. Мама, Елена Иосифовна, была челябинкой.

В жизни Александрова было три столкновения с советской властью, которые могли стоить Евгению Викторовичу жизни. Первое случилось, когда ему было всего два года от роду — семья Александровых эвакуировалась из Челябинска вместе с отступающей армией верховного правителя России адмирала Колчака. Несмотря на малый возраст будущего архитектора, поездка осталась в его памяти на всю жизнь.

— Родители погрузили имущество в товарный вагон, и мы отправились на восток. Доехали примерно до Кургана, там красные перекрыли путь, и пришлось возвращаться, — вспоминал Евгений Викторович в книге «Моя архитектурная судьба». — Поезд подолгу стоял в поле, мы выходили из вагона, меня играми развлекал дед. К счастью, никаких репрессий за наш побег с белыми от красных тогда не последовало.

Запомнил Евгений Викторович и голод 1921 года, и сомнительный люд, который жил в Колупаевке. Из опасения за детей Александровы переехали оттуда на улицу Монакова — ближе к центру, ближе к школе. Выбор школы оказался неслучайным и почти судьбоносным для будущего архитектора — рисование и черчение в железнодорожной школе по улице Борьбы, 24 (теперь там музыкальное училище) преподавал художник Николай Русаков, который сыграл в жизни Александрова большую роль и стал его наставником.

Свой первый конкурсный проект — памятник Алишеру Навои — Александров создал вместе со своим учителем Николаем Русаковым.

Евгению очень нравилось рисовать, у него это замечательно получалось, а Русаков водил учеников рисовать пейзажи в близлежащий лесок (вероятно, у кладбища на заимке Маренова — там ныне телецентр, или у городского кладбища — квадрат современных улиц Тимирязева — Цвиллинга — Ленина — Пушкина).

Предполагалось, что Александров поступит в железнодорожный техникум, но школа получила статус средней, в ней появились девятый и десятый классы, и родители Евгения решили оставить его в школе. Это помогло продолжать общение с Русаковым и занятия живописью. Но зимой 1934 года Александров вместе с одноклассниками оказался на экскурсии в Ленинграде и Москве. Столицу Евгений уже знал из поездок с родителями, а вот град Петра и Ленина его очень впечатлил:

— Вышел с вокзала на Невский проспект и был поражен: какая красота! А как понравились мне набережные Невы и Фонтанки, ансамбли домов и дворцы! Хотелось любоваться этим бесконечно, — вспоминал позднее архитектор.

Александров был убежден, что всякий архитектор должен уметь рисовать. Дом у оперного театра (Кирова, 86) зодчий видел таким.

Эта поездка окончательно решила его будущее — вместо Академии художеств Александров решил поступать в архитектурный институт. Думал о Москве, но поступил в Новосибирск: там и конкурс меньше, и еще в этом городе работала вышедшая замуж старшая сестра. Учебой в столице Сибири остался доволен и Евгений Викторович, и приемная комиссия при поступлении в аспирантуру МАРХИ (уже после войны).

Александров планировал вернуться в Челябинск — родной дом, да и маме нужна помощь после трагической гибели отца на работе. Была и еще одна причина:

— За время учебы я не раз приезжал в Челябинск. С удовлетворением наблюдал, как растет, меняется мой родной город. Мечтал по окончании вуза приехать сюда, начать строить дома по своим проектам.

Фигуры физкультурников у входа в поликлинику ЮУЖД стояли до тех пор, пока не начали разрушаться. На фото видно, что и трамвайные пути в 1940-х годах проходили по улице Цвиллинга иначе.

Александров стал первым архитектором-челябинцем — до этого в городе трудились уроженцы Риги, Киева, Санкт-Петербурга. Но архитекторы Челябинску оказались не нужны. Летом 1940 года Александров приехал в стройтрест № 8, который строил дома на ЧТЗ, где его отправили на стройку мастером. Впоследствии Евгений Викторович говорил, что опыт работы на стройплощадке мастером ему немало пригодился в дальнейшей жизни.

В том же 1940 году началось многолетнее сотрудничество Евгения Александрова со скульпторами, работа с памятниками (их было немало: Орленок, памятник Ленину на площади Революции и другие). В свободное от работы время Александров спроектировал установку перед новым зданием поликлиники ЮУЖД на улице Цвиллинга двух фигур физкультурников. Вместе со своим учителем Николаем Русаковым он принял участие во всесоюзном конкурсе на сооружение в Ташкенте памятника узбекскому поэту и мыслителю Алишеру Навои, которому в 1941 году исполнялось 500 лет.

Работая на стройке, Александров не оставлял надежды трудиться в архитектурной мастерской и в 1941 году был принят кандидатом в члены Союза архитекторов СССР. Все планы прервала война.

10 июля 1941 года Евгений получил повестку и узнал, что отправится на курсы при военно-инженерной академии. Но перед отъездом хотел зайти попрощаться с учителем. Жена художника Мальвина Русакова перехватила его по пути и предупредила, что за Николаем Афанасьевичем ночью пришли (художника Русакова расстреляли 31 декабря 1941 года, после смерти Сталина он был реабилитирован). При обыске случайно остались незамеченными письма Александрова учителю, и так он второй раз избежал гибели от рук советской власти. При этом сам Евгений Викторович признавался, что слышал от Русакова критические замечания в адрес власти.

Тема войны осталась с Александровым навсегда. К 1995 году он спроектировал Бульвар Славы с пятью конвертами-треугольниками, на каждом из которых были размещены год и цитата. Но Бульвар Славы посвятили воинам-«интернационалистам».

Предполагалось, что младший офицер Александров будет числиться в штабе и заниматься рекогносцировками. Первое время так и было — в автомобилях, на лыжах, на коне члены рекогносцировочной комиссии проводили всё время в разъездах по укрепрайону, между Костромой, Ростовом Великим и Ярославлем.

Через полгода Александрова отправили на курсы усовершенствования комсостава, а затем он отправился по распределению электротехником в секретную часть — 95-й гвардейский минометный полк. В нём и служил Александров до конца войны. Работой архитектора было не созидание, а разрушение — первый год он открывал огонь из «Катюши». После был назначен командиром взвода управления полка (артразведка и связь).

Впоследствии Александров удивлялся: «В жестоких сражениях наш гвардейский полк потерял половину реактивных установок и половину личного состава. А вот мне всякий раз везло — за всю войну ни единого ранения. Хотя не раз попадал в серьезные переплеты».

На фронте Евгений Викторович находил время для любимого занятия. Портрет ординарца и автопортрет.

Александров с разницей в три года: фото 20 февраля 1942 г. и автопортрет 16 декабря 1945-го.

Война для лейтенанта Александрова закончилась в Восточной Пруссии, полк был размещен в пригороде Кенигсберга — Кведнау (ныне район Северная Гора, конец улицы А. Невского в Калининграде). В церкви XVI века решили разместить клуб, и Александрову было поручено обмерить здание. Напоминанием о той работе стала зарисовка, сохранившаяся в фонде архитектора в Центре историко-культурного наследия Челябинска. А вот здание церкви не сохранилось — не пострадавшее во время войны, оно было снесено в 1970-е годы, на месте старинной церкви до сих пор пустырь.

Возможно, чертежи Александрова — последние точные обмеры разрушенной в 1970-е церкви XVI века.

Демобилизоваться Александрову удалось не сразу, да и в Челябинске он задержался ненадолго — поступил в аспирантуру Московского архитектурного института. Однако защитить диссертацию не удалось — в 1949 году архитектора вызвали в Госстрой СССР, чтобы отправить по распределению. Евгению Викторовичу удалось добиться направления в Челябинск. Так началась работа Александрова в Челябинскгражданпроекте (тогда проектный институт назывался Горпроектом).

Дом по ул. Свободы, 106 был построен практически по изначальному проекту.

Архитектор создал немало вариантов ДКЖД. Ни один из них не был реализован.

— Мы были молоды в эти годы и очень увлечены любимым делом, — вспоминал архитектор. — Как не назовешь это большой удачей — практически каждый из молодых архитекторов имел возможность самостоятельно разработать проект жилого дома, причем в самом центре города. Мы очень тщательно отрабатывали подачу каждого чертежа, рисовали перспективы, делали цветные отмывки фасадов.

Самые замечательные проекты Александрова были загублены партийными функционерами.

Ожидания архитектора сильно отличались от реальности.

Скрупулезная проработка видна в чертежах. Например, в рабочем проекте дом ЮУЖД (пл. Революции, 1) тщательно прорисованы интерьеры — изображены не только ванна и расположение кранов, но и мебель, продуманы варианты обстановки: скульптура на этажерке, кактус на подставке, фрукты в вазе на столе.

Дом на площади был продуман минимум в пяти проектах. О некоторых из них мы рассказывали в материале о нереализованных архитектурных задумках в Челябинске. Мечтой Александрова было создать в городе ансамбли, чтобы у гостей и дальше «от анфилад челябинских кружилась голова», как писал в 1930-е французский писатель Луи Арагон.

По проекту застройки площади Революции 1950 года предполагалось возвести здания высотой в 5–12 этажей, причем симметричные высотные здания должны были располагаться по краям площади и служить завершением перспектив улиц Цвиллинга и Кирова. При их строительстве пропало бы здание Народного дома (известное как ТЮЗ), на месте драмтеатра должна была вырасти доминанта — высотный Дом советов, увенчанный башней с курантами.

Фасад дома по улице Цвиллинга. На первом этаже теперь кафе.

Таким планировался дворовый фасад.

Каждый кирпичик старательно прорисован.

— Очень важно помнить, что традиции вырабатывают стиль. Откажись от них, и рушится единство стиля, — писал Евгений Александров. — Мы же не можем представить себе, что на Невском проспекте, Фонтанке или канале Грибоедова в Петербурге начали бы возводить дома из серии массовой жилой застройки или производственного назначения. В Челябинске, к сожалению, подобное случается не так уж и редко. Дом, глядящий на трибуны и памятник Ленину, предполагался лишь как начальная часть оформления площади. Архитекторы полагали, что улицы Кирова и Цвиллинга на противоположной стороне проспекта зрительно замкнут здания повышенной этажности. Уходящие за них к югу административные здания — лишь подход к архитектурной доминанте площади, да и города в целом — высотному зданию Дома советов. Однако единство стиля было нарушено двумя административными зданиями-«тельняшками» и строящимся театром, хотя это место долго берегли под Дом советов.

Изменить площадь Революции высотками Александров думал и в 1980-е. Правда, при этом исчезло бы здание Арбитражного суда и были бы нарушены пропорции площади за счет административного здания сбоку от ТЮЗа.

Дом на площади в те годы называли домом-кварталом ЮУЖД, поскольку здание выходит на площадь Революции, замыкает с юга улицу Цвиллинга, заворачивает на улицу Тимирязева, замыкая с двух сторон управление железной дороги. Но с домом Александрову не повезло — ни один из вариантов не был утвержден, партийные боссы росчерком пера отрезали декоративные элементы, сочтя их «архитектурными излишествами».

Евгений Александров делал проекты и для Магнитогорска.

Надпись на здании: «Труд является делом чести, доблести и славы».

Поскольку автором основных строящихся тогда в центре города зданий был Александров, его и подвергли критике. В Челябинск приехал зампредседателя Госстроя СССР Печенкин. Результатом конфликта чиновника с архитектором, третьего столкновения Александрова с политикой советской власти, стало разжалование в рядовые специалисты.

Кроме того, был изуродован другой проект Евгения Викторовича — дом на углу проспекта Ленина и улицы Свободы.

Один из многих проектов участка пр. Ленина между ул. Свободы и ул. Пушкина.

— Особенно трудно мне далось здание, в котором уже давно помещается магазин «Уральский сувенир», — вспоминал Александров. — Хотя от того, что мною было задумано, до того, что в итоге получилось, как говорится, дистанция огромного размера. Мне даже неудобно бывает объяснять, что дом этот мой, но я видел его совсем иным. Выстроили только пятиэтажную часть, да к тому же из проекта исчезли эркеры, колонна, башенка, которая должна была всё венчать, и предполагавшийся на ней шпиль.

В башенке предполагалась винтовая лестница.

Пятиэтажная часть дома (ул. Свободы, 66) была в итоге выстроена по проекту, а девятиэтажная лишилась всех своих украшений, в том числе башенки со шпилем и винтовой лестницей внутри. В 1990-е70266263 годы этот дом потерял еще одно украшение — подворотню с воротами по улице Свободы (сейчас там офис банка) и ворота с калитками между «Уральским сувениром» и «Детским миром» (вместо ворот был выстроен салон мобильной связи).

Многие челябинцы уже забыли, что дом по ул. Свободы, 66 был украшен коваными воротами и калитками.

К идее красивых зданий с башенками Евгений Викторович вернулся в 1990-е. Зодчий надеялся, что дом с «Уральским сувениром» будет достроен по изначальному проекту. В эскизах новой картинной галереи, которую архитектор мечтал разместить на месте заброшенной ткацкой фабрики, видно это здание. Планировал Александров башенку и на доме по улице Энгельса, 44г.

Таким Александров видел дом по ул. Энгельса, 44г (слева), а высотка с башенкой должна была вырасти и у «Школьника», на углу улиц Воровского и Сони Кривой (справа).

Но самыми прекрасными и необычными стали проекты нового краеведческого музея — классические формы идеально вписывались в ансамбль улицы Труда. Однако был выбран другой проект.

Таким Исторический музей Южного Урала лучше бы вписался в застройку улицы Труда.

— Есть непременное правило творчества: оглянуться, что сделано до тебя, посмотреть на созданное с уважением и, учитывая созданное, привнести свое, — писал Александров. — Но все-таки положительные примеры у нас в городе есть, и они достаточно убедительно показывают, с какой любовью к городу работали зодчие, как развито было у них чувство меры и ансамбля. И, конечно, в этих композициях чувствуется опытная рука архитектора-дирижера.

Именно таким и был Евгений Викторович Александров, почетный гражданин Челябинска и его первый архитектор.

Еще один нереализованный проект Евгения Александрова — памятник Свободе на Алом поле.