«Мне угрожали, кислотой облить обещали»: челябинка открыла в жилом квартале приют для бездомных

Жилье на окраине спального района 30-летняя Валентина Гулицына сняла для первых постояльцев еще весной, а недавно оформила статус некоммерческой организации. Теперь в «Пристанище бездомных» живут пять человек — восстанавливают паспорта, проходят лечение, занимаются хозяйством. Почему открытие приюта стало поводом для угроз? Как оказались на улице нынешние постояльцы? И за нарушение какого правила они могут вновь лишиться крова? Читайте в материале 74.RU.

Найти приют Валентины нам удается не сразу. Он затерялся в частном секторе между двумя новыми микрорайонами. По одну сторону — высотки «Паркового», по другую, прямо за железной дорогой, — новостройки Шагола. А между ними — заправка, автосервис, прием лома и россыпь частных домов. Возле одного из них — горка дров. Так один из благотворительных фондов решил помочь новому приюту пережить зиму. Навстречу нам из двора выходит один из постояльцев с собакой.

— Вы заходите, заходите в дом, — приглашает Александр.

На кухне уже ждет хозяйка приюта Валентина вместе с другими постояльцами, предлагают нам чай со сладостями, выдвигают стулья. Начинаем знакомиться. В «Пристанище бездомных» сейчас живут пять человек, и у каждого своя история о скитаниях по улице и знакомстве с Валентиной.

— Я через знакомую свою [сюда попал] — через волонтера Оксану, — рассказывает Валерий. — Валентина меня с больницы забрала, когда мне ампутировали ногу. Без жилья я уже 26 лет. Двойной обмен как-то получился. С кем менялся, те потеряли [жилье], и я потерял. Потом нашли [тех, кто нас обманул], главного на 15 лет посадили. Я везде бегал, в суде был, но толку никакого, [квартиру не вернуть]. Сейчас без денег ничего не решить.

Квартира, вспоминает Валерий, у него была на улице Чайковского. И жить после потери жилья он тоже остался на Северо-Западе.

— Я сам строитель. Где работал, там жил, — объясняет Валерий. — Все стройки, что есть в Челябинске, я на всех был. В «Парковом» [дома] все мои. Там и вагончики есть [возле строящихся домов], и квартиры, когда построены, там уже можно жить. Просто я с начальством договаривался, и всё.

Теперь такой сценарий для Валерия стал невозможен — с ампутированной ногой на стройке он работать, конечно, уже не в состоянии.

— Мне две операции сделали, но ничего не получилось — гангрена дальше пошла, и мне отрезали [ногу]. Из-за сосудов не поступала кровь, — объясняет Валерий. — Две операции сделали, потом решили полностью [убрать], а иначе гангрена идет.

С конца августа живет в приюте и Василий — он раньше тоже работал строителем.

— Своего жилья у меня давным-давно нет, с 1994 года, как мать умерла, — вспоминает Василий. — Жил с сожительницей, с Тамарой. Она у меня работала в отделе кадров на радиозаводе, я — на новостройках на Северо-Западе. В «Академ Riverside» дома строил, был стропальщиком. Потом у меня Тамара Николаевна от инсульта умерла. А у нее дочь взрослая, квартира-то ее.

— И она попросила уйти? — уточняем мы.

— Ну да, — пожимает Василий плечами. — Я и не претендовал. Комнату начал снимать на [улице] Ферросплавной. Там две пятиэтажки стоят расселенные, их отремонтировали и под жилье сдают комнаты. Одна общежитием считается, вторая жилая, там и семьи живут. Работал в охране в последнее время. Потом так получилось… Попал в больницу, потерял память.

Как получилось, Василий не рассказывает. Говорит, память до сих пор восстановилась не полностью. Тогда его историю рассказывает Валентина — без проблем с алкоголем у Василия (как и у других) не обошлось.

— Его избили, у него трепанация черепа была. Ему всё переломали, что можно и нельзя. Он в паллиативе лежал, там, где люди уже умирают, — объясняет хозяйка приюта. — И куда он пойдет? Я когда с больницы его забирала, он в памперсах был. Сейчас они ему не нужны, и он ходит — хотя бы с палочками. Я на него орала! Причем не для того, чтобы его обидеть или оскорбить, а говорила: «Давай, вставай. Мамку нашел?» Чтобы человек понимал, что надо подниматься. Я готова им помогать, всем готова. Но человек должен понимать, что ему никто ничем не обязан, и они должны подниматься сами. И вот, пожалуйста, он ходит, он не лежит.

Оказаться на улице в его состоянии означало для Василия верную смерть, но и ехать к Валентине он поначалу побаивался.

— Боялся, не хотел сюда ехать, — признается он смущенно. — Кто его знает? У меня один товарищ уехал, увезли его, и мать только через два миллиона выкупила в Казахстане. Боялся ехать, но потом согласился, и нормально всё. Спасибо ей. Паспорт восстановила!

Восстановление паспортов — только часть возможной помощи. Своим постояльцам Валентина помогает оформить пенсии и пособия, получить необходимое лечение.

— Я беру только инвалидов, кому идти уже некуда, — объясняет хозяйка приюта. — XXI век, а у нас люди на теплотрассах умирают. В основном инвалиды, потому что работать не могут.

Так, к примеру, было еще с одним постояльцем, тоже Василием.

— В саду я жил у товарища. Он начал водку пить и помер, — просто и без эмоций объясняет Василий. — Пришла дочка-наркоманка, и я оттуда в будку ушел. А там знакомый был, он Валентину вызвал по телефону. Так я с ней познакомился.

— Был уже вечер, холодно, — подтверждает Валентина. — Мне позвонили: «Там человек в будке живет». — «В смысле, в будке? В собачьей, что ли?» — «Да нет». В таких или охранники были раньше, или мороженое [продавали]. Мне сказали: «Человек не видит». И я говорю [мужу]: «Костя, поехали, всё». У меня муж возле виска покрутил: «Уже люди отдыхают в это время, а ты таскаешься». А я говорю: «Нет, поехали. Мы в тепле с тобой спим, а там человек на улице в минус».

Уговаривать Василия на поездку в приют долго не пришлось. Главное, что его интересовало, — поможет ли Валентина попасть к врачу.

— Он спросил: «Сможете помочь с глазами?» Я говорю: «Я постараюсь, но я не обещаю». Всё, полис сделали, СНИЛС, записались, вне очереди [его] прооперировали, — рассказывает хозяйка приюта. — Показания пока не очень. Есть, конечно, шанс еще на одну операцию либо в Москве, либо здесь, в Челябинске. Я видела по новостям, что полностью слепую женщину прооперировали, зрение восстановили.

Зрение плохим было с молодости, признает Василий. В 1980-х он проходил обследование в институте Фёдорова с близорукостью на -13, но из-за ЧП наступила настоящая слепота.

— Я очки надевал, контактные линзы, на машине ездил. Я видел, пока мне пламенем [по лицу] не стукнуло от газовой плиты, — объясняет бездомный. — Чайник поставил, духовку открыл, и плита мне пламенем [в лицо]. Хрусталик повредил в глазах.

— Операцию сделали, 3% вернули, — рассказывает Валентина.

— Сейчас мутно вижу, — подтверждает Василий.

Выжить зимой в неотапливаемой будке Василий вряд ли бы смог. Зато теперь в приюте у него есть и свой угол, и свои обязанности.

— Один у нас картошку чистит, я готовлю. Анатолий у нас воду возит, — перечисляет Александр. — Василий молодой посуду моет.

— Дрова складываю, принимаю у деда, — подсказывает сам Василий.

— А этот Василий, постарше, и Анатолий анекдоты рассказывают промеж собой, чтобы нам не скучно было, — продолжает Александр. — Вот вы у него спросите, как переводится Горбачев. Он вам каждую букву скажет.

— Деда! — зовет Валентина Анатолия на кухню.

— Готов отменить решения Брежнева, Андропова, Черненко, если выживу, — бойко и весело чеканит Анатолий «перевод» фамилии бывшего генсека.

— Когда я на свадьбу к дочери ездил, он мне сказал одну загадку. Ее никто не отгадал, и я за это тысячу рублей взял. Как ты мне сказал? — поворачивается Александр к деду. — Про якорь?

— Когда он нужен, его выбрасывают. Когда не нужен, подбирают, — напоминает дед Анатолий. — Это и Валя не отгадала, и Костя (муж Валентины. — Прим. ред.) не отгадал, и ты не отгадал.

— И про пианино он мне тоже сказал, я тоже не понял, — улыбается Александр.

— Черное, блестит, стоит в огороде, — загадывает дед.

— Я его спрашиваю, а при чем тут пианино? — говорит Александр.

— Моя вещь! Куда хочу, туда и ставлю, — задорно парирует дед. — Это говорил Джигарханян, пока еще жив был. Он же в последнее время заведовал армянским радио. Армянскому радио задали такой вопрос, и он так ответил. Еще армянское радио спросило: «Когда будем жить хорошо?» И Джигарханян ответил: «Мой дорогой, ты опоздал! Хорошо уже было». Сейчас кого-нибудь найдут заместителем Джигарханяна. Надеюсь, найдут, не должно замолчать армянское радио.

Сейчас разгадывать головоломки Анатолия помогают соседи по приюту, а до этого десять лет он провел на улице.

— Его обманули, квартиру продали, — рассказывает Валентина. — Деда сначала к себе забрали. Я его хотела в дом престарелых оформить, помочь. Он вонючий такой был! Нам четыре такси отказали, а пятый согласился. У дедушки деменция, он с мусорки [всё подряд] таскает. Когда я его первый раз домой привела, он двое суток проспал. Я думала, он умер, так переживала. Сейчас он чистенький, да, дед?

— Еще одну мою загадку я пропустил, — кивает Анатолий. — На небе есть, на земле нет. У бабы две, у девки нет. У барана впереди, у Якуба сзади. Что это?

— Да говори, дед! — просит Валентина. — Не смущай.

— Буква «б»! — торжествующе хохочет дед. — На небе есть, на земле нет. У бабы две, у девки нет. У барана впереди, у Якуба сзади. Буква «б»!

— У нас здесь так, — разводит руками Валентина.

Дом, снятый под приют, раньше пустовал, а баню облюбовали наркоманы. То, что рядом поселятся бездомные, соседей поначалу не порадовало.

— До этого мне угрожали, кислотой облить [обещали]: «Закрывай свой приблудник». Мужик какой-то угрожал, звонил и кислотой обещал облить, сжечь всё. Я не знаю, кто он, со скрытого номера звонил, — вспоминает Валентина. — Здесь все начали возмущаться, против же были: «Сейчас воровать начнут, нас убивать». Я говорю: «Вы чего? Слепой вас придет убивать, воровать? Или безногий?»

Со временем отношения с соседями удалось наладить — они поняли, что со стороны приюта угрозы нет.

— Они видят же, — объясняет Александр. — Давай капусту таскать, викторию.

Помогают и незнакомые.

— Деньги люди жертвовали, мы печку для бани купили, — рассказывает Валентина.

У приюта уже есть свое небольшое хозяйство.

— У нас гуси, куры. Хозяйство специально завели, чтобы было свое мясо. Вы, когда пост будете писать, попросите сена — козу кормить, — просит Валентина.

— Два тюка нам на зиму хватит, — кивает Александр.

Александр в приют попал не из-за проблем со здоровьем.

— У него доки подрезали просто, — вспоминает Валентина историю знакомства с Александром. — Сотрудники полиции попросили: «Возьми на пару дней». И всё, и пару дней [Александр жил тут], потом по электрике нужна была помощь. А потом оказалось, что он тоже с Карталов, слово за слово. Когда документы восстановили, я говорю: «Сань, нужна помощь в приюте». — «Ну давай я останусь». И всё, и начал баню восстанавливать, помогать.

Семья у Александра есть: одна дочь — студентка, вторая недавно вышла замуж. Жить звали в Чурилово, но он отказался. Тем более что Валентина помогла не только с крышей над головой. Она же добилась, чтобы к Александру приехали врачи, когда у мужчины разболелся живот.

— До этого по месту жительства отправили в Карталы. Там проверили, на 2,5 тысячи выписали таблеток, а толку-то? Я опять сюда, в Челябинск, приехал, вышел на работу. Меня прихватило, здесь прям прихватило. Живот вздуло, — вспоминает Александр. — Я скорую вызвал в половине восьмого утра, в половине восьмого вечера она только приехала за мной. На ЧМЗ увезли, в тот же день операцию сделали. Сейчас анализы сдаю, и 4-го числа в областной больнице будет операция вторая.

Александр в приюте занимается хозяйственными вопросами, работать руками ему не привыкать.

— Я служил в погранвойсках. Летал на Ми-24, Ми-4, с парашютом прыгал. Как раз я призывался, Афган выводили, — вспоминает Александр. — Спасателем был на «вертушке». Это не МЧС, это служба такая. Пришел [с армии], как раз перестройка была, нигде приема [на работу] не было. Я в деревню поехал, там сперва кузнецом был, потом на трактор [сел] — и на ЧТЗ, и на «Беларусе» работал. И Крым и Рым прошел. А так я сам деревенский. Всякое было. А с совхоза я ушел на железную дорогу.

Валентина и Александр — земляки. Она тоже в детстве жила в Карталинском районе.

— Просто так получилось, что я сама из неблагополучной семьи. Отчим издевался, постоянно избивал, почки все поотбивал в детстве, — вспоминает Валентина. — Я часто из дома сбегала, лет с пяти. В девять лет меня бездомные спасли — в подъезде чаем горячим напоили. Отчим такой попался. Постоянно [пытался] изнасиловать, избивал ногами и руками. Когда меня бездомные спасли, я пообещала им, что, когда вырасту, стану богатой, приют открою.

Окончательно Валентина ушла из дома лет в 14, как только получила паспорт.

— Я десять лет не появлялась дома вообще. Потом появилась, как дочку родила старшую, дала о себе знать, — объясняет Валентина и добавляет, что на маму не в обиде. — Я ее пролечила, она сейчас не пьет. Год назад или полтора я за ней ухаживала, у нее ноги отказали. Ухаживала, [и она] сейчас ходит. В любом случае я ее не брошу.

И муж, и дочери волонтерство Валентины поддерживают.

— Муж уже привык, — улыбается Валентина. — Он же знал, на ком женился. Он может повозмущаться, но всё равно идет и делает. Куда деваться? Дочка полтора года волонтерит, у нее дипломы имеются, грамоты. По крайней мере, дети мои знают, как уборщицу в подъезде зовут, они ее чай зовут пить. То есть уважение ко всем. Они понимают: если не можешь помочь, хотя бы не обижай.

Отапливают дом печкой, а развлекают себя зимой просмотром фильмов.

— Три видеомагнитофона, только Шпака у нас нет, — шутит Александр. — Один [магнитофон] японский. 260 кассет. Всё военное в основном — про Афган [и не только], и комедии смотрим, фильм «Негодяи» в основном. Музыка есть, кассеты есть, радио [можно] послушать. [По телевизору] в основном «Звезду» включаем — военные фильмы. «Спас» и «Звезду».

Со временем Валентина планирует расширить приют, чтобы помощь могли получить больше людей. Младший Василий и Александр со временем планируют вернуться к работе, продолжает трудиться уборщицей и сама Валентина — даже после официального оформления приюта как некоммерческой организации.

— Я директор только на бумаге, — смеется Валентина. — Не считаю себя директором, считаю себя обычным человеком.

Держаться хозяйка приюта старается даже после шквала обвинений в том, что якобы терроризирует постояльцев и отбирает у них деньги.

— Раньше обижало, потом я поняла, что это просто несчастные люди, которым некуда выплеснуть [злость], и они сидят и пишут всякую ерунду, — качает головой Валентина.

— Я так понял, они просто завидуют, — успокаивает Александр.

— Я всегда говорю: «Приезжайте, я же на замок не закрываю. [Проверьте всё сами], попейте чай, в бане помойтесь», — горячо говорит Валентина. — Мне скрывать нечего. Правило одно — не употреблять алкоголь и помогать друг другу. Это семейный приют, здесь нет главного, надзирателя, администратора, здесь все друг другу помогают. Питание, проживание бесплатно.

А перед Новым годом постояльцы даже стараются сами помочь другим.

— Мы сейчас кульки сделали от нашего приюта — [тем семьям], где многодетные, где мама одна воспитывает. Мы согласовали, купили 30 кульков и отдали в «Отраду». Конфеты там все хорошие — «Марс», «Сникерс», — рассказывает Валентина. — Хочется быть не только потребителями, но и давать помощь детям, пожилым людям вне приюта. Скоро елку на Новый год будем [украшать].

Обновлено.

Если вы тоже хотите помочь, информацию о приюте «Пристанище бездомных» можно найти на страничке, которую Валентина ведет в соцсети «ВКонтакте».

Впрочем, получается не у всех. Пенсионерку из Челябинска, год назад «удочеренную» уральцами, вернули обратно в приют. Семья не ужилась с Рашидой Мосеевой, а из-за коронакризиса начались проблемы с деньгами. В итоге женщина переехала в Екатеринбург и вновь попала на попечение волонтеров.

Дядю Саню — челябинского пенсионера без ног, передвигающегося на инвалидной коляске, — знает вся округа в районе Каширинского рынка. Удивительно, но ночующего уже несколько месяцев под балконами бездомного никто даже не думает прогонять, напротив, соседи подкармливают мужчину горячим и помогают деньгами. 74.RU узнал, чем инвалид расположил к себе жильцов, почему стал бездомным и как ему удается выжить на улице.

Корреспондент 74.RU побывал в социальном центре по оказанию помощи лицам без определенного места жительства и узнал истории людей, которые остались без квартиры. А вот истории людей, которые оказались на улице не по своей вине: например, одна из героинь осталась без квартиры из-за черных риелторов.