Третья волна захлестнула Челябинск. Репортаж из реанимации самой большой ковидной больницы

В залитом светом просторном холле новой инфекционной больницы в Малой Сосновке, построенной под Челябинском в разгар второй волны ковида, жизнь идет своим чередом. Родственники несут передачки заболевшим, составляют пакеты в корзины на ресепшене. Из пищеблока то и дело выезжает высоченная тележка с ланч-боксами, в которые уложены контейнеры с горячим обедом, гремя колесами, они проезжают мимо, обдавая посетителей запахом больничного супа. Кажется, что всё здесь так отлажено, так спокойно. Но эти иллюзии не успевают прорасти. В сторонке сидят женщина и девушка — потухшие.

— Мы вчера похоронили отца, — неожиданно признается молодая девушка, приехавшая вместе с мамой, чтобы забрать из больницы документы. — Он работал водителем скорой помощи на ковидной машине с первых дней пандемии.

— Я уже по его работе видела, когда затишье, когда вспышка [заболеваемости ковидом], — едва сдерживая слезы, признается вдова Ольга Попп. — И вот когда эта вспышка опять пошла, он собирался сделать прививку и нам сказал: «Сделайте прививки», но не успел… (Ольга Александровна срывается на плач.) Как же теперь заполнить вот эту пустоту, которую он заполнял? Теперь это место пустое.

Каждый день Минздрав публикует цифры по заболевшим и умершим. Мы неустанно пытаемся анализировать, правдивые или нет, много или мало. Интересует ли это Ольгу Александровну и ее дочь сейчас? Оборвавшаяся жизнь Ивана Поппа — одна из трех тысяч трагедий, которые произошли только в Челябинской области за последний год с небольшим, несмотря на все усилия врачей и возможности современной медицины.

Но все-таки в этой же статистике в 20 раз больше тех, кого медики смогли отстоять. Тех, кого вытаскивали с боем. Тех, кто выкарабкивался вопреки всему. Что стоит за этими цифрами и округлыми фразами, понимаю, только оказавшись в реанимации «красной» зоны.

В реанимации — каждый седьмой

Мы идем по длинному коридору, шурша костюмами «космонавтов» вместе с заведующим отделением реанимации и интенсивной терапии областного инфекционного центра Антоном Юлиным. Он, как никто другой, знает, что чувствуют его пациенты.

Антон Сергеевич — один из первых врачей в Челябинске, включившихся в борьбу с новой инфекцией тогда еще в корпусе областной клинической больницы (ОКБ) № 3 на Островского, но и его COVID-19 не обошел стороной, уложив на больничную койку, под ИВЛ. Сейчас, когда долгий путь лечения и реабилитации уже позади и доктор в строю, он вместе со своей огромной командой всеми силами борется за каждого больного, а поступает их очень много.

— С февраля по апрель была небольшая передышка, а в мае снова начался прирост пациентов, но выраженная волна пошла в середине июня, — говорит Антон Юлин.

Доктор признаётся: с одной стороны, по сравнению с прошлым годом работать стало чуть легче, все-таки уже есть опыт, да и пациенты стали меньше заниматься самолечением и начали раньше обращаться за медицинской помощью, а это очень важно. Но из-за мутировавших штаммов «тяжелых» пациентов становится все больше.

— Если в первую волну у пациентов выраженная дыхательная недостаточность развивалась в течение двух-трех дней, то сейчас мы видим ее развитие буквально за несколько часов, — отмечает реаниматолог. — При этом есть пациенты, у которых дыхательная недостаточность не развивается или развивается в меньшей степени, а есть пациенты, у которых даже на фоне лечения, правильного лечения, появляется дыхательная недостаточность, и у этих пациентов она развивается быстрее, ограничивая нас во времени, потому что действовать нужно очень быстро.

Если кто-то еще думает, что власти нагнетают ситуацию с ковидом, он очень сильно заблуждается. В инфекционной больнице, например, сейчас заняты все места, и для пациентов уже расставили койки в коридорах. К ним также подведен кислород, есть возможность подключить концентраторы. Конечно, это вынужденная мера, но не оставлять же больных дома.

— Сегодня на утро у нас было 529 пациентов плюс 52 реанимационных, — подсчитывает доктор. — Примерно 10–14 процентов пациентов, которые к нам поступают, уходят в реанимацию, потому что у них есть необходимость респираторной поддержки. При этом надо понимать, что респираторная поддержка проводится и на койках в отделениях, все палаты оснащены кислородной разводкой, но при выраженной дыхательной недостаточности необходима аппаратная респираторная поддержка, тут уже доктор обычного инфекционного отделения не обладает навыками выполнения данной манипуляции.

В тот день, когда мы пошли в «красную» зону (это был обед), в новую инфекционку уже доставили 40 больных, 12 (!) из них забрали в реанимацию.

«Когда теряешь связь с реальностью»

Пятый блок. Десять палат реанимации, в каждой по два пациента. Через окно в коридор и данные на мониторе компьютера за каждым постоянно следят медсестры. Останавливаемся у первого поста. В окне — четверо больных, вокруг которых моргает лампочками огромный арсенал разнообразной аппаратуры.

— Вот здесь уже выздоравливающий пациент. 36 лет. Десятые сутки находится в реанимации, — провожает нас в палату врач Таисия Валерьевна. — Поступал с 32 процентами поражения [легких], буквально через неделю было 55. Длительное время находился на неинвазивной вентиляции легких. Сейчас уже готовим к переводу в отделение.

Молодой мужчина крепкого телосложения с запекшейся на переносице кровью от длительного пребывания в маске бодрится и даже старается нам улыбнуться.

— Сначала, как обычно, думал: заболел, оказалось — нет. Потом тест пришел, потом КТ показало поражение, — говорит уже почти без одышки Ярослав.

— Когда поражение 50 процентов легких — это как? — спрашиваем мы.

— Когда находишься в полубредовом состоянии и толком дышать не можешь. Очухиваешься на какое-то время, тебя напичкают, и опять… Теряешь связь с реальностью капитально. Сейчас уже намного лучше — спасибо врачам, это колоссальный, титанический труд, чтобы из такого бредового состояния вытащить человека, они герои.

Доктор, зашедший с нами, подмечает:

— За две недели килограммов на 20 похудел, он приехал около 120, а сейчас если сотня наберется, и то вряд ли.

— Экспресс-курс, — пытается шутить Ярослав.

— Оптимистичный пациент, — замечаю я в коридоре.

— Больные по-другому начинают смотреть на жизнь, пережив всё то, что здесь пережили, — отмечает главный врач ОКБ № 3 (в состав которой входит инфекционная больница) Михаил Вербитский.

В соседней палате еще один уже идущий на поправку мужчина среднего возраста. Поражение легких — 80 процентов. На лице — характерная отметина от аппарата ИВЛ. Сегодня он первый день дышит самостоятельно, аппарат лишь поддерживает. Когда заходим в палату, доктор помогает мужчине перевернуться на спину.

— Где заразились, знаете? — спрашиваем мы.

— Знаю, жена с Кавказа привезла, — отвечает пациент.

— Она тоже заболела?

— Жена вообще не болела — [температура была] 36,8.

— А у вас поражение?

— Очень тяжелое и очень быстрое, за четыре дня 80 процентов.

Пациент сокрушается, что не успел сделать прививку.

— Я не прививался, у меня когда-то антитела нашли, я планировал на июль, но не успел. Сейчас бы бежал впереди штанов со всем коллективом. Один раз попробовал — всем хватит на всю жизнь.

Врачи отмечают, у них в реанимации привитых пациентов нет.

— В больницу вакцинированные поступают, но их немного, думаю, менее одного процента, — говорит заведующий отделением. — Они, как правило, переболевают в легкой, максимум — в средне-тяжелой. Вакцина же защищает от тяжелых форм, она не может защитить от заражения, но человек переносит инфекцию легко, что экономит и наши силы, и силы организма пациента.

Прививка — не панацея, но все-таки спасение

Блок обычного инфекционного отделения. Снова длинный коридор, а вдоль стен — ряд заправленных кроватей, готовых в случае чего принять больных. К каждой кровати с потолка спускается пластиковый короб, внутри — кислородная разводка и электрика.

Заходим в первую палату. Здесь четыре пациентки. У окна — маленькая и на вид очень слабенькая старушка. Главный врач подходит, интересуется самочувствием, спрашивает, как давно она в больнице.

— Это моя мама. Мы здесь с 21 июня. Вместе заболели, — с другого конца палаты отвечает женщина, которая выглядит немного бодрее соседок по палате.

Наталья говорит, что успела сделать прививку от ковида весной, но 11 июня почувствовала недомогание.

— ПЦР сдала, он сначала отрицательный был. На четвертый день температура до 38 градусов поднялась. Потом и мама заболела — ей скоро 90. У нее высокой температуры не было, но слабость сильная. Участковая приходила, скорая приезжала, выписали направление на КТ — у мамы 40 процентов поражение было, у меня 60.

— 60 процентов, а пациентка без кислорода и абсолютно без одышки, — замечает один из сопровождающих нас врачей.

— Я уже на выписку готовлюсь, у меня анализы хорошие, — говорит Наталья. — Возможно, это именно моя прививка мне спасла жизнь, если бы не она... — Наталья обрывает фразу — горло перехватывает, а на глаза наворачиваются слезы.

— Это не возможно, это так и есть, — подтверждает доктор.

Третий — не лишний

Новый коридор, и снова реанимация. За стеклом несколько врачей склонились над больным, ему устанавливают трахеостому.

— Здесь пациенты с сопутствующими заболеваниями — острым коронарным синдромом, нарушениями мозгового кровообращения, в какой-то степени они тяжелее, — объясняет главный врач Михаил Вербитский. — Этого пациента не могут перевести на самостоятельное дыхание, ему требуется длительная вентиляция, поэтому заводят трубки в трахею.

Руководитель больницы уточняет: мы находимся в одном из трех новых корпусов, которые дополнительно построили весной и успели запустить перед третьей волной, благодаря этому больница может принять больше больных.

— Конечно, лучше, когда больные концентрируются в одном месте. И потом, когда городские больницы закрываются на ковид, мы ограничиваем жителей в помощи, доступность плановых операций снижается, — приводит аргументы Михаил Вербитский. — А здесь есть все возможности для оказания помощи, для того чтобы в короткие сроки провести все необходимые обследования: лучшая лаборатория, компьютерный томограф, эндоскопическая техника, ультразвуковая аппаратура.

Новая больница — это километры больничных коридоров и помещений для больных и врачей, меньше чем за час в «красной» зоне на моем фитнес-браслете набегает около пяти тысяч шагов. Учитывая герметичный защитный костюм, расход калорий — как после тренировки. И это просто прогулка, а если добавить к этому лечебные манипуляции и умножить на те часы, которые медики проводят на рабочем месте, это уже адские нагрузки, в условиях которых врачи и медсестры живут второй год подряд ради того, чтобы как можно больше больных могли выздороветь и вернуться к своим близким.

Что с коронавирусом в Челябинской области

В Челябинской области за сутки выявили 275 новых случаев заражения коронавирусом. Всего с начала пандемии зарегистрированы 69 092 заболевших, сообщили в региональном Минздраве. За день выписаны 112 человек. Всего выздоровели 62 568 пациентов. Больных COVID-19 на данный момент — 3331.

Умерли еще 12 человек: 11 — непосредственно от COVID-19, у 1 коронавирус был сопутствующим.

На этой неделе под Челябинском открыли новую ковидную базу, и перед больницей тут же выстроилась очередь из скорых.

В прошлом году мы побывали в единственном на всю Челябинскую область ковидном роддоме и узнали, как врачи отвоевывают у ковида будущих мам.

Всё о коронавирусе и его последствиях — в материалах 74.RU.