10 лет ада: челябинец решил доказать, что его незаконно поместили в интернат для умственно отсталых

Челябинец Александр Смольников решил через суд доказать, что его необоснованно поместили на несколько лет в интернат для умственно отсталых детей. С первого класса мальчик считался «дебилом», но последняя комиссия сняла все страшные диагнозы. 24-летний молодой человек уверен, что годы, проведённые в специализированном интернате, а не обычном детдоме, лишили его возможности на нормальную жизнь. Подробности — в материале 74.ru.

У Александра Смольникова грамотная речь и правильные рассуждения. Про таких говорят: «Не Эйнштейн, но хороший парень». Маленьким мальчиком челябинец попал в детдом, а когда пришло время идти в первый класс, его отправили в школу-интернат № 9 для детей-сирот с нарушением интеллекта. Как возник диагноз и на основании каких документов ребёнка определили в специализированное учреждение, не ясно до сих пор.

— Мы сделали запросы в районные медико-психолого-педагогические комиссии. Ни у кого документов о том, что у них проходил обследование Александр Смольников, не оказалось. При этом до помещения в интернат Александр не был на учёте у психиатра с каким-либо диагнозом, — объясняет представляющий интересы молодого человека юрист Денис Резниченко.

Решение комиссии о переводе ребёнка в специализированное учреждение носит рекомендательный характер. Поскольку Саша остался без родителей, в 2001 году его судьбу решало руководство детского дома № 5. Но ни детдом, ни интернат тоже не смогли предоставить заключение комиссии.

История оказалась бы банальной: дети с умственной отсталостью или восьмого вида в детдома попадают часто — сказывается плохая наследственность, педагогическая запущенность и, как правило, ужасные условия жизни. Но случай Александра выбивается из общего ряда. Через десять лет после попадания в интернат он «неожиданно поумнел», и все диагнозы с него сняли. Об умственных способностях молодого человека говорит хотя бы тот факт, что недавно он отучился в автошколе и получил права.

Десять лет, проведённых в интернате, Александр вспоминает с ужасом.

— Это был настоящий ад, меня били и унижали, — рассказывает Смольников. — До сих пор помню ощущение, как воспитатель заехала мне ногой в лоб, потому что я огрызнулся. А однажды на голову мне вылили литр сока, который привезли спонсоры. Ещё было правило — с каждого стола отдавать две котлеты воспитателю, мы это делали, а друг с другом делились половинками. Да, можно сказать, что я был конфликтным и неудобным, но не потому, что делал что-то со зла, а потому, что отстаивал свою точку зрения, сопротивлялся всем этим унижениям, вступался за других.

В медицинской карте Александра первая запись датирована 2003-м, то есть через два года после поступления в интернат. В ней говорится о диагнозе «лёгкая умственная отсталость».

В областном центре диагностики и консультирования ежегодно Саше подтверждали диагноз «умственная отсталость», затем в областной психбольнице интернатовцу поставили другой диагноз — «смешанное расстройство поведения и эмоций».

— С 17 февраля по 4 марта 2011 года Александр проходил обследование в областной психоневрологической больнице, там поставили другой диагноз, но нам эти сведения не были переданы, — говорит руководитель центра Ольга Кондакова. — Это должно было сделать руководство школы-интерната как законный представитель либо сам ребёнок по достижении им 15-летнего возраста.

По словам молодого человека, после обследования в психбольнице его как выпускника интерната отправили снова в областной центр диагности и консультирования, где специалисты вновь поставили ему «умственную отсталость»

В 2013 году военкомат отправил Александра на новое обследование. После наблюдения в стационаре в карте появилась запись «психически здоров».

Ольга Кондакова отмечает, что если бы информация о смене диагноза была вовремя передана в центр диагностики и консультирования, то Александр мог бы пойти в вечернюю школу и получить нормальное образование.

Александр вспоминает, что в интернате были дети с разным уровнем способностей, но он к учёбе всегда относился ответственно.

— В интернате дали образование на уровне четвёртого класса, то есть мы не проходили алгебру, геометрию, физику, химию. Затем нас направили в училище, сейчас это Челябинский государственный промышленно-гуманитарный техникум имени Яковлева. Нам предлагалось две профессии — штукатур-маляр и швея. Я выбрал обе специальности. Но таким, как я, выдается не аттестат, а свидетельство. Я бы хотел учиться дальше, но без аттестата это невозможно. Если бы я отучился в простой школе, то моя жизнь сложилась по-другому, — рассуждает Александр.

По словам молодого человека, несмотря на то, что диагнозы у него были, инвалидность он не получил. После выхода из интерната Саше от отца досталась доля в «двушке».

— Моим друзьям, которые были со мной в интернате, давали квартиры по соцнайму в новых домах, а я ничего не получил. Копил каждую копейку и выкупил долю квартиры у сестры. Мой брат продал свою часть бывшему «тюремщику». Мне приходилось его терпеть несколько лет, но я выдержал. Сейчас квартира в моём распоряжении, но в ужасном состоянии — предстоит большой ремонт, — делится планами Александр.

Молодой человек четыре года работает мерчендайзером на крупном предприятии.

— Мне всю жизнь приходится доказывать, что я нормальный. Конечно, кто-то после интерната спивается или попадает в тюрьмы. Они хотят вернуться к тому образу жизни, где их накормят, напоят и спать уложат. А я хочу жить жизнью простого нормального человека, — говорит Смольников.

Именно это заставило Александра обратиться в суд. Он предполагает, что в интернатах было подушевое финансирование, поэтому учреждениям был выгоден каждый ребёнок.

— Я хочу, чтобы моя ситуация стала примером равнодушного отношения к детям и такого больше не повторялось, — объясняет Александр.

По словам юриста Дениса Резниченко, подобной судебной практики в Челябинской области нет. Иск Александра предъявлен пока к областному центру диагностики и консультирования. На заседании, которое состоялось 25 июля в Центральном райсуде Челябинска, городской комитет по делам образования, который может стать соответчиком, попросил взять паузу для ознакомления с документами. Оказалось, что сейчас даже сложно выяснить, кому подчинялись в то время детский дом и школа-интернат. Тогда существовали районные управления образования, которые на данный момент преобразованы в структурные подразделения комитета. Сами учреждения, в которых воспитывался Александр, теперь относятся к комитету социальной политики администрации Челябинска.

Руководитель областного центра диагностики и консультирования Ольга Кондакова объяснила, что изменился и порядок получения образования детьми восьмого вида.

— У комиссий есть лицензии на оказание медицинских услуг, поэтому после обследования может законно ставиться диагноз. В нашем центре существует даже стационар, чтобы дети обследовались на протяжении нескольких дней. Всего через нас за год проходит более 3,5 тысячи детей. Родители или законные представители сами решают, направлять ребёнка в коррекционную школу или нет. Сейчас развивается инклюзивное образование, поэтому дети, в том числе восьмого вида, могут посещать обычные школы, — уточняет Ольга Кондакова.

Александр надеется, что в суде ему удастся доказать необоснованность помещения в интернат и возместить моральный ущерб. Правда, врачи-психиатры, которые наблюдали молодого человека, уже предупредили его, что в случае назначения новой комиссии диагноз может вернуться.

Пристальное внимание к коррекционным школам на Южном Урале возникло в начале года, когда три приёмные семьи, взявшие из интерната под Челябинском под опеку семерых мальчиков 10–14 лет, рассказали о фактах насилия над ними. Педагоги учреждения заявили, что отстающие в развитии дети могли придумать страшные истории. Мамы считают, что в интернате с детьми мало занимались, поэтому никакого прогресса не было. Одна из женщин рассказала, что взяла девятилетнего ребёнка, который практически не говорил. Через полгода занятий и пребывания в семье мальчик начал хорошо говорить. В середине апреля власти приняли решение о расформировании учреждения, назвав в качестве официальной причины коммунальную аварию. Все подробности этой истории — в публикациях 74.ru.

В июле бывшего воспитателя муниципального центра помощи детям «Надежда» признали виновным в жестоком обращении с несовершеннолетними. Всем пострадавшим детям на момент совершения преступления было по семь-восемь лет. В центре они пребывали, пока их родители отбывали наказание в местах лишения свободы.