Сумеречная зона: репортаж из эпицентра ЧП в Челябинской области, где сгорели десятки домов (видео)

Когда мы добрались до границы задымления в Карталинском районе, свет поменял свойства, став красноватым и блеклым. Накануне пожары уже почти удалось победить, но ветер почти штормовой силы раздул их заново. «Уже неделю горит, а тушить начали только вчера», — резко отвечают жители на вопрос, когда они почувствовали запах гари.

Около деревни Еленинки, что оказалась в подкове огня, собрались местные. Часть из них вернулась с задымленных полей и бросила у дороги орудия труда — молодые березки, которыми они сутки сбивали очаги горения. Другая часть устроила совет на тему, кто виноват и что делать. Коллега советует мне не подходить: жители, говорит, сильно на взводе и ищут крайних. Я убираю фотоаппарат за спину и подхожу послушать.

Люди не выглядят злыми, скорее — уставшими. Жалуются на ужасную дорогу до Еленинки, с чем, кстати, сложно не согласиться — потратили, по их словам, миллионы, а душу вытрясает, как ни одна другая дорога на моей памяти.

Но вдруг кажущееся благодушие нарушается: жительница поселка Новокаолинового (он рядом) оглашает последние новости: на магнитогорском аэродроме возникли сложности с самолетом Ил-76 для пожаротушения. Градус сразу повышается.

— Где тут эти СМИ? Пойдемте, пойдемте! — кричит она, и вся группа устремляется к автобусу, у которого журналисты поджидают возвращения губернатора из соседнего Джабыка, чтобы записать его комментарии.

Женщина набрасывается на журналистов и представителей службы губернаторского протокола.

— У меня со второго этажа прекрасно видно, что верховой пожар идет, я говорила, что можно только сверху тушить этот пожар, — ничего! — бросает она в плотный строй из камер и смартфонов, сомкнутых, как щиты. — Говорят, не наводите панику. Паника?! Джабык сгорел! Паника?! Сейчас мой сын уехал в Запасное, я не знаю, что там делается — там дома горят!

Поймав волну, жители возмущаются, что уже не могут тушить пожар веточками, что просили обеспечить их водой или снабдить ранцами, как у МЧС. Достается и самим эмчеэсникам, которые разбили базу неподалеку в поле и отдыхают там, ожидая распоряжений (сами они говорят, что дежурят на случай, если изменится ветер и пожар пойдет на Еленинку).

Крики жителей всё нарастают, и ситуация похожа на патовую, потому что возразить им нечего — люди хоть и на эмоциях, но правы. Кажется, дойдет до рукопашной, но в этот момент из-за леса поднимается дымный горб со стороны Новокаолинового, и жители мгновенно, как солдаты по тревоге, разбегаются по машинам и мчатся спасать дома всё теми же веточками березы. Мы попытались успеть за ними, но в густом тумане, который заволок дорогу между двумя селами, отстали и упустили их.

Зато в дымных сумерках мы наткнулись на машину МЧС, которая стояла в эпицентре смога. Два бойца с ранцами на спине и тканевыми балаклавами вместо масок ходили через выгоревшее поле к кромке леса, по которой фронт открытого огня распространялся кривой дугой. Я спросил у сотрудников, эффективно ли тушить пожар, по сути, ручными пульверизаторами? Они усмехнулись: мол, всё же эффективнее, чем затаптывать его или хлестать молодыми березками, но по уму, конечно, нужна авиация.

Работала ли в тот день авиация, сказать сложно: по крайней мере 9 июля в небе над Еленинкой мы видели лишь птиц и дым. Впрочем, по официальной информации, над очагами пожаров под Джабыком и поселком Запасное воду сбрасывали вертолет Ми-8 и специальный самолет Бе-200, а утром следующего дня к ним присоединился Ил-76.

В школе поселка Новокаолинового директор Татьяна Костенок и ее заместитель Ольга Матвеева с несколькими помощниками обустраивают места для эвакуированных в спортзале. Вчера помещение пришлось освободить из-за чрезмерного задымления, но сегодня порывистый ветер слегка продул поселок, и зал снова пустили в дело. Сотрудники школы раскладывают матрасы ровными рядами по десять штук, так, как велел военный чин, руководящий эвакуацией.

Если иные жители склонны обвинять сотрудников МЧС в пассивности, то Ольга Матвеева рассказывает другую историю:

— У нас тут помимо эвакуированных ночевали сорок эмчеэсников, пришли все черные, грязные, уставшие. Мы говорим: вы разденьтесь, умойтесь. А у них сил нет — повалились спать как есть. А командир говорит: не трогайте их, им спать два с половиной часа, в пять утра подъем. Вот такая у них работа.

В этом котле эмоций сложно понять, чьи оценки вернее. В горящих селах встречаются люди опустошенные, встречаются оживленные, но и тех и других не отпускает тревога — как пройдет очередная ночь в дымном кольце?

День вымотал меня неопределенностью. С самого утра мы ломали голову, где лучше ехать, какие дороги открыты, удастся ли найти штаб МЧС или попасть в горящие поселки Джабык и Запасное (не удалось). Глядя на эвакуированных людей, я умножаю это чувство неопределенности на сто, потому что у них заботы совсем иного рода: они сидят и не знают, что происходит с их домом прямо сейчас.

Сам факт эвакуации вызывает у них спорные чувства: страшно оставаться в поселке, на который надвигается фронт огня, а дышать с каждым часом всё сложнее. Но оставлять свое хозяйство на пожарных и сотрудников МЧС для многих еще страшнее. Тут и там слышные возгласы, что уж лучше бы они остались и тушили пожар веточками. Хотя лучше ли?

Днем говорили, что в Джабыке сгорело 40 домов, потом цифра возросла до 60, к следующему утру назовут уже 70. Село Запасное, где днем 9 июля пожар вроде бы удалось локализовать, из-за штормового ветра разгорелось снова. Губернатор Алексей Текслер, почти ведь день проездивший между Джабыком и Запасным, вечером прибыл в Новокаолиновскую школу и заверил пострадавших, что в беде никого не бросят. Пострадавшие хотят верить, но их мысли сумбурны: они даже толком не знают, что найдут в оставленном селе и когда этот ад закончится. О том, сколько придется ждать помощи и в какой форме она поступит, они даже не рассуждают. Анонсированные суммы пока не слишком вдохновляют: на неотложные нужды — 10 тысяч рублей, единовременная выплата в случае полной потери имущества — 100 тысяч (и половина для тех, кто потерял имущество частично).

Юг Челябинской области преимущественно равнинный, ветреный и засушливый, и пожары здесь не редкость. Но жители говорят, что такого массированного горения не помнят. Очагов оказалось гораздо больше, чем мы думали изначально: так, еще на подъезде к Карталам увидели горящие поля, до которых пока просто не доходят руки, а это — в 50 километрах от эпицентра основного горения. Сколько таких очагов еще? И почему их так много?

Версии расходятся: одни считают, что виновата засуха и сильные ветра, другие настаивают, что десятки очагов не могли появиться сразу случайно. Впрочем, версия массированного поджога, насколько нам известно, всерьез не рассматривается. Возможно, дело в сочетании факторов риска, помноженных в том числе на людскую безалаберность: ведь кинуть окурок в траву у нас не считается большой проблемой, пока не полыхнет.

Мне хотелось завершить текст на ободряющей ноте, но я ничего не придумал. Пожары опустошили землю, неопределенность опустошила людей и меня тоже. Пока будем надеяться, что пожар удастся потушить как можно скорее, а что до остального… Видимо, нас ждет еще не один материал об окрестностях Карталов, которые, кстати, в обычное время очень колоритны.

Оперативная информация об обстановке на юге Челябинской области доступна в нашей онлайн-трансляции.

А вот рассказы жителей о том, что происходит в сгоревших селах.

К сожалению, не обошлось и без жертв: тело пенсионера нашли сотрудники МЧС под завалами в поселке Джабык.