«Когда не осталось сил, я отпустил ее»: бизнесмен — о гибели студентки из Челябинска во время прогулки на катере в Крыму

29 сентября 2020 года Лилия Бирулина с московским предпринимателем Петром Шапиро вышла на морскую прогулку на катере от причала потребительского кооператива «Дельфин» через бухту Круглую и погибла. Об исчезновении девушки сообщили ее родные. Мама студентки обратилась в правоохранительные органы, когда дочь перестала выходить на связь. Изначально было возбуждено уголовное дело об убийстве, но так как версия о криминальном характере смерти жительницы Челябинской области не подтвердилась, дело прекратили. Следователи выяснили, что предприниматель грубо нарушил правила безопасности, разрешив своей спутнице купаться в открытом море без спасательных средств, при этом он сам спустился в воду, оставив катер на ходу. Когда начался шторм, судно волной и ветром отнесло на расстояние. Девушка попыталась вплавь добраться до побережья, но утонула на глазах у спутника.

Спустя почти год после трагедии Петр Шапиро согласился рассказать 74.RU о событиях того дня и изложил поминутно, что произошло в открытом море.

— Эта история была не так банальна, как ее представил Следственный комитет Севастополя, — заявил Петр Шапиро. — Цитирую следствие: «Судоводитель проигнорировал штормовое предупреждение, вышел в штормовой обстановке, разрешил купаться пассажирке в штормовой обстановке, Бирулина утонула в штормовой обстановке». Всё складывается так, что я абсолютно неадекватный судоводитель, а дежурный причала как будто либо спал на своем рабочем месте, либо спокойно выпустил нас в море, зная, что будет шторм (а это его обязанность знать детальный прогноз погоды и при опасности не выпускать с причала судна). И Лилия, как будто абсолютно бесстрашная чемпионка по плаванию, согласилась выйти в море в штормовой обстановке и тем более купаться в шторм. Это абсурд! Лилия была невероятно умной, взрослой и очень адекватной девушкой. Не просто так она жила и училась вдали от семьи самостоятельно около трех лет. Все, кто ее знал, уверенно подтверждают, что она никогда не была безрассудным человеком.

Петр говорит, что никогда не подверг бы Лилю какой-либо опасности, проигнорировав штормовое предупреждение.

— По факту никакого штормового предупреждения, тем более шторма, не было, — продолжает мужчина. — Согласно выписке УГМС (управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды) по Севастополю фактической погоды на 29 сентября (имеется в распоряжении редакции. — Прим. ред.), максимальное волнение было всего 3 балла по шкале Бофорта. На море практически всегда есть волнение 1–2 балла. Согласно таблице штормов Бофорта, штормом называется 9 баллов и выше.

Бизнесмен уточняет, что вышел в море на катере в 16:16:

— В специальном журнале «выхода и прихода судов» я поставил отметку, что вернусь в 18:00. Должен сказать, что до этого несчастного случая мы с Лилией несколько раз выходили в море с компанией знакомых и вдвоем без каких-либо инцидентов. В тот день ярко светило солнце, тучи были видны только вдалеке от бухты Круглая, где находится наш причал 200, а напротив спасательная база МЧС. Мы решили далеко не уходить, так как скоро возвращаться. Весь маршрут потом следствие отследило по береговым камерам и моему эхолоту с GPS. Около 17:40 решили искупаться, и Лилия прыгнула с кормы в воду, но так и не появилась над водой. В итоге я увидел, как она хочет всплыть, но у нее это не получается, я тут же прыгнул ее спасать. С трудом я поднял ее на поверхность, она смогла вздохнуть воздух. Немного отдышавшись, я спросил, как она себя чувствует, и, услышав ответ, что нормально, поплыл за катером. До катера было около 15–20 метров, проплыв около 10–15 метров я почувствовал очень сильное сопротивление воды. Позже выяснилось, что там проходят сильные течения. Я не смог догнать катер буквально около пяти метров и его отнесло в открытое море. Это случилось, потому что ветер был отвальный с берега, плюс натянутый тент бимини, открытая каюта. Сразу скажу, на таком катере не предусмотрен полноценный большой спасательный круг, и даже он не помог бы в этой ситуации, так как она тонула и была под водой, а не на воде, чтобы схватиться за него рукой. Если бы я тогда не прыгнул за ней, шансов всплыть на поверхность у нее не было.

Находясь в воде, Петр был уверен, что скоро дежурный причала поднимет тревогу, и их начнут искать, ведь до шести часов вечера оставалось не так долго.

— Я сказал Лиле, что мы спокойно будем плыть в сторону берега — до береговой линии было где-то около двух километров, — вспоминает он. — Мы плыли почти всё время на спине. Когда Лиля начала уставать, я помогал ей плыть, взяв ее под руку. У меня были водонепроницаемые часы, и я старался контролировать время, понимая, через сколько выйдут на поиски спасатели. Но никого вокруг не было. В районе 19:30 небо затянуло тучами, позже пошел сильный дождь, дул ветер с берега, волны шли нам навстречу.

— Так было несколько раз. У нее была явная паника. Я попросил ее не волноваться и беречь силы, она успокаивалась. Где-то через два часа пути вплавь, около 19:45, в один момент я обернулся и увидел, что ее лицо находится в воде. Она потеряла сознание. Я тут же приподнял ее, чтобы голова не была в воде, она никак не реагировала, мы уходили под воду, я снова поднимал, так продолжалось много раз. Когда совсем у меня не осталось сил, я отпустил ее.

Петр считает, что сделал всё, что смог:

— Я не верил, что такое могло произойти. Продышавшись, я поплыл в сторону берега на маяк, который включился на Камышовой бухте. Это было намного правее, но со стороны моря, ночью, надо плыть на свет. В итоге я плыл один еще около двух часов. Поднялся на причал Камышевой бухты я около 22:00, дошел до будки дежурного, попросил вызвать полицию и скорую, сказал, что утонула девушка. Где-то в течение 30 минут приехали все. Сотрудник полиции взял у меня объяснение, и меня повезли в больницу на обследование, взяли анализы и отпустили на все четыре стороны. Конечно, я никуда не скрывался, как писали некоторые журналисты. Каждый день по несколько раз меня допрашивали сотрудники транспортной полиции и Следственного комитета, возили на разные экспертизы. Сказали так: «Это Черное море, здесь в сезон часто тонут, ждем тело, если будут повреждения, можешь пенять на себя». Я задавал вопрос, кто и как ее ищут, в ответ слышал: «У нас только один очень прожорливый полицейский катер, у него расход топлива 300 литров в час. Мы сделали несколько кругов по периметру, никого не нашли — хочешь, выходи на своем катере и ищи ее». Также сотрудники транспортной полиции добавили: «Тело как правило всплывает на второй–третий день, будем ждать».

На шестой день после трагедии за Петром Шапиро, который в Севастополе снимал квартиру, приехали силовики.

— Забрали меня ночью, возбудили 105-ю статью «Убийство» и посадили меня в изолятор с мотивацией: «Дело резонансное, тела пока нет, а ты можешь скрыться в Москву, здесь тебя ничего не держит». И вот тогда, только на шестые сутки, начались масштабные поиски тела с вертолетами, квадрокоптерами, всю эту показуху показали по телевизору, — говорит Петр. — Потом сотрудники Главного управления СК на транспорте провели со мной около десятка допросов с пристрастием и предложили написать явку с повинной, иначе будут ходатайствовать в суде о направлении в СИЗО. Я написал: «Увидев, что Бирулина, прыгнув в воду, не смогла всплыть на поверхность, я прыгнул ее спасть. Это было неправильно, не надо было прыгать за ней, а нужно развернуть катер, направить судно на нее, потом вырулить и подхватить ее за руку, будучи за штурвалом». Тогда 105-ю [статью] переквалифицировали на 263-ю, часть 2 («Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации морского транспорта, повлекшем по неосторожности смерть человека». — Прим. ред.) и перевели с браслетом ФСИН под домашний арест.

— Есть правило «Порядок действия экипажа при тревоге "Человек за бортом"». Капитан дает указание вахтенному помощнику следить за человеком за бортом, другой матрос кидает спасательный круг, третий сообщает в спасательную службу. Если человек уходит под воду, матрос имеет право прыгнуть, чтобы вытащить тонущего на поверхность, рулевой разворачивает судно и подходит максимально близко к тонущему, чтобы подхватить утопающего. На самом деле следователи сами не знали, что не существует такого правила для одного судоводителя на борту, поэтому надавили на УГМС, где в справке указали, что было штормовое предупреждение, хотя в самом журнале диспетчера черным по белому 28 сентября написано: «Отмена штормового предупреждения на 29 сентября». Журнал был в материалах уголовного дела. Как мне позже сказали знающие люди из правоохранительных органов, если простому гражданину предъявили обвинение и посадили в изолятор, то Следственный комитет сделает всё, чтобы предъявить любую статью, лишь бы не отпускать с оправдательными материалами дела, мол, мы разобрались, извините, мы перестраховались, да тут еще контроль за резонансным делом из Москвы. А вообще, если гражданин зря сидел в тюрьме, он имеет право получить очень серьезную компенсацию морального ущерба от государства, а сотрудников СК обязательно накажет начальство.

Петр недоволен и тем, что его, как он говорит, «пытали на полиграфе» дольше, чем положено:

— Сотрудники СК меня направили на две психофизиологические экспертизы (полиграф), первая длилась четыре часа, вторая — шесть с половиной при максимальном давлении на меня со стороны эксперта-полиграфолога, он же являлся сотрудником Следственного комитета. Допустимо возможное время продолжительности экспертизы — три часа. Наверное, только террористов пытают так долго. Я тогда говорил и сейчас ответственно заявляю: прыгнуть за Лилей в воду было единственной возможностью вытащить ее из течения, которое тащило ее под воду.

— Важно отметить, что, если бы у следствия и прокуратуры было железобетонное основание моей виновности в нарушении правил, прокурор, участвуя в судебном заседании, никогда не согласился бы с прекращением этого резонансного уголовного дела. И самое главное, задаюсь до сих пор этим вопросом: почему дежурный причала своевременно не сообщил в спасательную службу МЧС о нашей пропаже, а сообщил лишь только в 21:50, что зафиксировано в материалах уголовного дела. Дежурный катер причала почему-то вышел на наши поиски (не в ту сторону) только около 20:00. Никто на эти вопросы не ответил, хотя спасательная база МЧС находилась всего максимум в 5–7 минутах [пути] на катере до места трагедии. Сотрудники причала прекрасно знали, что мой катер не оснащен АИС (автоматической идентификационной системой), которая позволяет передвигаться в море ночью и мне, соответственно, запрещено передвигаться после заката в условиях ограниченной видимости, что произошло около 19:30. Как они мне позже сказали: «Мы думали, вы где-то катаетесь и развлекаетесь». А то, что до меня не могли дозвониться с 18:05, это в расчет не было принято.

Лилия родом из Челябинской области. В Севастополе она училась в университете. Ее мать Гульнара Бирулина до сих пор не может принять случившееся с дочерью, по-прежнему не теряет надежды, что дочь найдется, и продолжает искать очевидцев трагедии.

— Моя дочь сильная, здоровая, умная девушка без дурных наклонностей. Она хорошо плавает, занимается йогой и фитнесом. И тем более нам непонятно, что могло случиться неожиданно, при каком чужом участии. Ждем и надеемся, что она вернется и всё расскажет, — сказала журналисту 74.RU Гульнара.